Рэйчел задумалась, кому бы могло принадлежать это имя. Но вряд ли ей когда-либо удастся удовлетворить свое любопытство, так как спрашивать у Гриффина, кто такая Луиза, Рэйчел не собиралась, а Молли, если обратиться к ней, возможно, не захочет отвечать.
Смирившись с этим, девушка устроилась в одном из внушительных кресел возле камина и открыла легкомысленный французский роман. Утро прошло в обстановке приятной, спокойной праздности; по крайней мере, на несколько часов Рэйчел Маккиннон смогла отвлечься от мрачных событий реальной жизни. На это время ее колючее уродливое платье превратилось в шелковый наряд, бедность – в сказочное богатство, а одиночество уступило место толпе восторженных поклонников в столь изысканных одеждах, что девушка лишь смутно себе их представляла.
Рэйчел, с пылающими щеками следившая за героическими подвигами героини, все еще пребывала в мире грез, когда вдруг почувствовала, что она не одна в комнате, и увидела перед собой доброе лицо преподобного Холлистера.
– Простите меня,– проговорил он с мягкой улыбкой. – Кажется, я оторвал вас от чего-то весьма увлекательного.
Смущенная Рэйчел прикрыла книгу, заложив ее указательным пальцем, и улыбнулась.
– Пожалуйста,– сказала она, ощущая, как горят ее щеки. – Присаживайтесь.
Преподобный опустился в кресло напротив Рэйчел привычным движением частого и желанного гостя. Девушка инстинктивно догадывалась, что этот человек был лучшим и, – за исключением Молли Брэйди, – возможно, единственным другом Гриффина Флетчера.
Молчание становилось неловким, и Рэйчел первой нарушила его.
– Боюсь, доктора Флетчера нет дома,– сказала она, неосознанно перенимая изящную манеру речи благовоспитанной девушки из высшего общества, о которой читала.
Ее собеседник казался встревоженным, даже нерешительным.
– На самом деле, мисс Маккиннон, я пришел к вам. – Он отвел в сторону голубые глаза и растерянно умолк.
Рэйчел испытывала желание вскочить, вцепиться в потрепанный воротник священника и хорошенько его встряхнуть. Вместо этого она вежливо произнесла:
– Да?
Теперь в его облике почувствовалась напряженность. Наблюдавшая за тем, как в преподобном Холлистере боролись разнообразные противоречивые эмоции, Рэйчел вздрогнула, когда тот встал и повернулся к ней крепкой, но неширокой спиной.
– Мисс Маккиннон, боюсь, я покажусь вам невежливым, но вам необходимо как можно скорее уехать из Провиденса.
Потрясенная Рэйчел в молчании смотрела, как священник повернулся к ней лицом – в его лазурных глазах она прочитала предельную искренность и вздрогнула. Преподобный Холлистер вздохнул, возвел на мгновение глаза к потолку и продолжил:
