— Я еду на ярмарку в Кенигсберг, но буду и в Берлине. А в Риге остановлюсь на несколько часов.
Повертев в руках паспорт, офицер вернул его и ушёл.
Якушев перешёл в другой, латвийский вагон. Пассажиров было мало, они с любопытством поглядывали на человека, едущего из Советской России, но заговорить никто не решался. До Риги доехал спокойно. В Риге, на перроне, он увидел Артамонова и, не здороваясь, как было условлено, уехал прямо в гостиницу.
Едва только успел войти в номер, послышался стук, и Якушев очутился в объятиях Артамонова. Они троекратно поцеловались.
— Бог мой, я уже потерял надежду вас видеть живым и здоровым.
— Да… тиф. Но сердце крепкое, выдержит и не то.
— А мы вас заждались… Ну, рассказывайте!
— Я бы предпочёл слушать вас… Надеюсь, никто в Риге не знает о моем приезде?
— В Риге — никто, кроме меня и Арапова. Вы его, вероятно, знали. Он тоже из лицеистов, из конногвардейского полка, племянник Врангеля.
Артамонов начал с того, что в эмигрантских организациях, как всегда, сплетни, интриги, бестолковщина. Не все осторожны, много болтунов, и потому о предстоящем приезде руководителя «Треста» знают немногие.
— Отношение к «Тресту»?
— Старцы, как всегда, рутинёры, боятся провокации. В общем, в Монархическом совете главная персона Николай Евгеньевич Марков, доверенное лицо «Верховного», Николая Николаевича. Он согласен с вами встретиться.
— Марков? «Согласен»… Поразительно, мы работаем в сердце России, в нашем распоряжении беззаветно преданные люди, мы связаны с воинскими частями, возврат к монархии предрешён, а он «согласен встретиться»… Знают ли о нас члены императорской фамилии?
— Сомневаюсь. Когда вы в Берлин?
— Хоть сейчас…
— Есть вечерний поезд. Мы едем с вами, я и Арапов… Как тётушка моя, Варвара Николаевна?
— Жива, здорова. Хороша собой и по-прежнему кокетлива. Не пишите ей. Так спокойнее.
— А этот лихой поручик?
— Колёсников?
— Он нам понравился. Правда, не хватает звёзд с неба.
«Много вы понимаете», — мелькнуло в голове Якушева.
Артамонов ушёл. Оставшись один, Якушев думал — правильно ли было все в его разговоре с Артамоновым? Первые шаги многое решают. Он посмотрел на себя в зеркало: выглядел, как в петербургские времена, — осанка, чуть заметная лысина, пенсне… «Но что делается тут? — он постучал по лбу. — Если бы мне полгода назад сказали, что я буду носить маску монархиста, я счёл бы этого человека сумасшедшим. А между тем теперь это так».
Он вдруг почувствовал усталость, две ночи без сна дали себя знать. Прилёг на диван и мгновенно заснул, точно провалившись в бездну. Однако спал чутко и сразу вскочил, когда услышал стук в дверь.
