… Но почему тянут следствие? Кажется, все ясно».
Когда за ним пришли, Якушев почувствовал облегчение. Скоро все кончится. Сюда, в эти четыре стены, он не вернётся. Он думал, что конвоиры ждут за дверью камеры. Но его вёл тот же надзиратель, и это было странно. Когда же он очутился в комнате, где происходил первый допрос, и увидел знакомого следователя-инженера, то не мог поверить глазам. И разговор был неожиданным.
— Вы говорили Артамонову и Щелгачеву: «Я против интервенции»?
— Говорил. Мне отвратительна сама мысль об этом.
— А им — нет. Они согласны отдать Россию Антанте, кому угодно, лишь бы им возвратили их чины, имения. Как вы думаете, для чего вы им были нужны? Почему они и сейчас ждут вас? Кстати, это нам известно. Вы им нужны. Через вас они хотят руководить контрреволюционной организацией внутри Советской страны, террористами, диверсантами, шпионами — вот для чего вы им нужны.
— Но я сказал им, что против террора!
— Да, вы так говорили. Вы говорили и о правительстве из спецов. Смешно! Они только и ждут, чтобы опять сесть на шею народу, а вы им: «Нет, это мы, спецы, войдём в правительство, а не вы, эмигранты». А их цель другая: «Помогите вернуться, а там мы вам покажем, кто будет править Россией».
«К чему он это говорит, — подумал Якушев. — Скорее бы кончилось».
— Что бы вы стали делать, если бы очутились на свободе?
Это было неожиданно. Якушев ответил не сразу.
— Думаю… Думаю, что был бы лоялен в отношении советской власти, честно работал бы по специальности.
— И только? А если к вам явится кто-нибудь оттуда, из эмиграции? Или из подпольной организации?
— Пошлю его к черту. Ведь они подвели меня под расстрел.
— Только поэтому?
— Не только. У меня было время подумать.
— И что же вы надумали? «Послать к черту?» В этом выразилась бы ваша лояльность? А этот тип пошёл бы к другому, на другую явку и занялся подготовкой террористического акта.
— Я против террористических актов. Я же им говорил.
— И вы думаете, что вы их убедили?
— Не думаю, но что они могут сделать? Народ все-таки против них.
— Однако у них достаточно сил для того, чтобы лихорадить страну, натравливать на нас Пилсудского, Маннергейма, провоцировать пограничные конфликты. У них есть одержимые, которые будут бросать бомбы, стрелять в наших товарищей.
— На это вы отвечаете расстрелами.
— Отвечаем, конечно. Это государственная необходимость. Мы отвечаем на белый террор — красным. Но начали они: они ранили Ленина, убили Володарского, Урицкого. Мы ведь отпустили под честное слово Краснова и этого шута Пуришкевича. Вы говорили Артамонову о монархических настроениях в народе? Говорили? А сейчас вы стали думать иначе? Тогда вам казалось, что вы знаете народ. А теперь?
