Хосров-муэллим высохшими, задубевшими пальцами оттолкнул студента Мурада Илдырымлы в сторону, сам ухватился за труп старухи Хадиджи и вместе с махаллинскими парнями вышел со двора, тело подняли на грузовик, сами (в том числе и Хосров-муэллим) расселись рядом, и машина тронулась с места. Конечно, если говорить правду, студент Мурад Илдырымлы должен был почувствовать облегчение и благодарность к Хосрову-муэллиму, но вместо этого он разозлился на него, ведь студент в конце концов заставил бы себя, и поднес бы вместе со всеми тело к машине, и поехал бы в мечеть, и доказал бы сам себе, что он человек, подготовленный к жизни во всех ее ипостасях, а безжизненная нога старухи Хадиджи лишь одна из ипостасей. Человек обязан уметь хоронить, это должно быть для него так же нормально, как пить, есть, ходить в туалет, брать на руки новорожденного ребенка... Студент заставил бы себя... Теперь ему казалось, будто он на весь двор с ног до головы опозорен, на всю махаллю.
Но мужчины за столом во дворе тихо беседовали друг с другом, кран капал и капал, набившиеся в дом махаллинские женщины больше не плакали, и не пошедший сегодня на занятия в университет (за четыре студенческих года он впервые пропускал занятия) студент Мурад Илдырымлы, стоя у ворот, опять не знал, что ему делать... Молла Асадулла взглянул на парня-квартиранта, который и прежде время от времени попадался ему на глаза в махалле, и студенту показалось, что молла сейчас начнет его упрекать, стыдить при людях, но молла Асадулла тем же хриплым голосом сказал:
- Чего на ногах стоишь? Иди садись...
Студент подошел, сел в конце стола, и это спокойное приглашение моллы (как будто ничего не случилось!), спокойная беседа мужчин снизошли и на студента (а ведь и в самом деле, что случилось?...), и студент Мурад Илдырымлы внезапно вспомнил далекие прекрасные годы, прекрасные леса. Бедная старуха Хадиджа в жизни не видала их, она не видела ничего, кроме своего дома и двора, наверное, в жизни никуда не ездила, и она, бедняга, больше не выйдет во двор, не пройдет по улице, но дом, двор, улица, пока их не снесут, пока все не развалится, и без старухи Хадиджи останутся такими же, ведь Мурад Илдырымлы давно не в горах, а и горы, и леса остаются такими же, как были при нем... Студент подумал, что все это хоть и общеизвестно, но странно... Потом он вспомнил, что грызет ноготь, и быстро вынул палец изо рта. Молла Асадулла, глядя на четки, постукивающие в правой руке, хриплым голосом, будто сам с собой, заговорил:
