— Чего? — не понял командир.
— Бинокль подарю, морской. Вот такой! — Саша раздвинула руки, показывая, какой у нее бинокль. — Подумай, друг, сотни людей на привозе ждут, с чем этот дядька придет из ЧК!..
Кавалерист с ненавистью поглядел на биндюжника. Казалось, вот-вот вцепится в него.
— А ну, — вдруг сказал он, — ну-ка, показывай свои руки!
Возчик оторопело взглянул на Сашу.
Кавалерист схватил его руки, повернул ладонями вверх. И ладони, и мякоть пальцев были покрыты сплошной серой коркой мозолей.
— На четвереньках бегал, что лир — пробормотал конник.
— Га? — не понял биндюжник.
— Дура, — укоризненно сказал кавалерист. — Эх ты, дура зеленая. Как же умудрился проворонить коня? Или горилки нажрался?
Бородач замотал головой. Жалкий, с безвольно повисшими вдоль бедер ручищами, стоял он перед конником и Сашей и тяжело дышал.
Командир достал из сумки список, стал изучать его, Наконец выбор был сделан.
— Шамрай! — позвал он.
— Ну, слава Богу! — прошептала Саша.
Она перехватила напряженный, взволнованный взгляд старого возчика, озорно подмигнула. Биндюжник просиял. Отвернувшись, шумно высморкался.
— Чего это вы? — сказал кавалерист, складывая список реквизированных лошадей.
Саша не ответила.
Подошел Шамрай. Это был угрюмый человек, на вид вдвое старше своего командира.
— Слухаю, — сказал он, неумело беря под козырек.
— Шамрай, — преувеличенно строго проговорил конник, — какое имеешь мнение за ту каурую?
— Которая в чулках?
— Она самая.
— Известно какое, — сердито сказал красноармеец, догадавшись, зачем прибыла девица и ее патлатый спутник. — Вполне справная лошадь.
— Имею сомнение, что годится она под седло красному кавалеристу. Ты подумай, Шамрай, не спеши говорить окончательно.
— Третьего дня брал ее, так хвалил, — пробурчал Шамрай. — Теперь, вишь, засомневался. Чего это ты вдруг, товарищ командир?
— А я говорю, слабовата она грудью, — выкрикнул кавалерист, почти с ненавистью глядя на непонятливого подчиненного. — И мастью не вышла — одна каурая на весь табун. Как же это я проглядел!..
— «Мастью», — передразнил Шамрай. Но вот он встретился взглядом с командиром и закончил совсем иным тоном: — Мастью-то, может, и верно…
— Aгa! — Кавалерист облегченно вздохнул, стал прятать бумагу в сумку. — Готовь лошадь. Сдадим ее как бракованную товарищу комиссару ЧК.
Напряженно прислушивавшийся к разговору биндюжник при слове «бракованная» охнул и ухватил Сашу за руку.
— Погоди! — прошептала она.
Между тем командир закончил диалог с Шамраем. Тот отправился за лошадью.
