– Нет, не забыла. Сегодня я прочел это в твоих глазах. Ты забыла не больше, чем я.
– Спасибо за пирожное. – Она положила руку на сверток. – Не хочу больше ни с кем разговаривать. Ты пришел сюда, потому что хочешь, чтобы я сделала для тебя доброе дело, заставила замолчать этот комитет. Это было бы неплохо.
– Я здесь только потому, что хочу здесь находиться.
– Хорошо, не стану спорить.
– Что это за парень? Кто он такой?
Ее тонкие брови поползли на лоб.
– Парень? Не понимаю.
– Брось, Блисс, не пытайся меня обмануть. Ты не умеешь врать. Тот смазливый хлыщ в голубом.
– Хлыщ? – Она едва заметно улыбнулась; в ее синих глазах загорелись огоньки. – Ну и словечко…
– Нормальное слово. Так как? Леннокс. Кто он?
– Откуда ты знаешь его… Понятно, ты ездил в Пойнт.
– Не ругай Фабиолу. Она знает, что я твой друг, потому и сказала, где тебя искать.
– Ты был моим другом. – Она сделала ударение на слове «был».
– Я им и остался. По крайней мере мне этого очень хочется. Так кто он такой, этот Леннокс?
– Друг. – Блисс поднялась из-за стола.
Себастьян поставил свой стул рядом со стулом, на котором только что сидела Блисс. Он снова накрыл ладонью ее руку.
– Не уходи. Ты действительно нужна мне.
Она села.
– Это все довольно странно, ты же понимаешь. Появляться… так запросто… Ведь полжизни прошло с тех пор, как ты оставил меня сидеть в машине в центре Сиэтла и ждать тебя. А сам уехал, чтобы обвенчаться…
Ему было горько и больно вспоминать о той ночи.
– Если бы я мог изменить, все было бы по-другому. Если бы мог повернуть время вспять, то сделал бы это.
Блисс, посмотрев на его руку, лежавшую на ее запястье, проговорила:
– И я тоже. – Она сказала это так тихо, что Себастьян подумал, что ослышался.
Он сжал ее руку и отвернулся.
– То были лучшие месяцы моей жизни. Время, что мы провели вместе. Я помню каждый день. Каждый.
Она ничего не ответила, но и не пыталась уйти.
– Сегодня днем… Когда я уехал от тебя… До сих пор не могу поверить, что наговорил тебе все те ужасные слова. Тебе… Ненавижу себя за это. Я просто дурак, Блисс.
– Ты не дурак. И никогда им не был.
Как мало она о нем знает. Мало знает о нем правды. Он допустил ошибку. Было много и других ошибок, но одна из них – непоправимая. Остается надеяться, что про эту часть его жизни никогда не доведется ей рассказывать.
– Уже поздно, – сказала Блисс. – Бобби ждет свое пирожное.
– Сколько ему лет?
– Пять.
Он взглянул на нее.
– У нас с тобой уже были бы дети.
Она несколько мгновений смотрела на него широко раскрытыми глазами, потом лицо ее исказилось, сморщилось. Она даже не успела закрыться руками.
