Он улыбнулся ей. Эту кривую улыбочку-усмешку она никогда не могла забыть.
– Ты похудела, Блисс.
– А ты стал крупнее. – Она разглядывала дырки на своих шлепанцах. – Я… я просто стала старше.
– Тебе тридцать два года. Прекрасный возраст. Мне тридцать пять. Неплохо, верно?
– Слишком много.
– Знаю. Но мы с тобой вместе все преодолеем. Мне всегда очень нравилась твоя хрупкость. Хотелось тебя защищать. Забавно, но я никогда ничего подобного не испытывал с другими, ни до тебя, ни после.
– Ты… – Надо дать ему понять, что она давно уже не невинная девочка. – Ты перевозбудился.
Себастьян криво усмехнулся:
– Неужели так заметно? Да, верно. Стоило лишь увидеть тебя… Тебе это очень неприятно?
Она попыталась сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Да нет, ничего страшного. Случается и такое.
Он немного помолчал, потом сказал:
– Только не со мной. Не при таких обстоятельствах. Но мне кажется, что ты действуешь так на каждого мужчину.
Блисс одернула свою ужасную юбку.
– Я не замечала.
– Зоя показала мне пресс-релиз.
Зоя? Блисс вопросительно взглянула на Себастьяна.
– Пресс-релиз? – переспросила она.
– Да. Очевидно, один из последних. Там говорилось про вашу организацию «Женщины сегодня».
– А, это…
– Ты раньше не входила во всякие организации.
– Я и сейчас никуда не вхожу.
Как же им справиться со всем? Как преодолеть все то, что произошло за долгие годы? Смогут ли они, хватит ли сил?
– В релизе сообщается, что ты являешься председателем некоего комитета, который пытается не допустить открытия в Бельвью подразделения «Раптор вижн».
Блисс пристально посмотрела на Себастьяна. Сейчас он стал серьезным и по-деловому собранным.
– Давно ты вернулся?
– Несколько недель назад. Я купил себе дом в Медине.
Практически все дороги к Хоул-Пойнту проходят через Медину.
– Так мы с тобой теперь соседи.
Несмотря на свое страстное желание увидеть ее, он целых две недели выжидал, прежде чем прийти сюда.
Себастьян кивнул:
– Да, пять минут от моего дома до дверей твоего. Ведь это все неправда? Эта газетная чушь. Ты же не станешь возглавлять толпу взбесившихся сжигательниц лифчиков, поднявших против меня бунт?
Блисс взяла стакан, налила в него воды из-под крана и поднесла к губам. Мысли ее путались: она не знала, что ответить. Себастьяну коварство совсем не присуще. Во всяком случае, так было раньше. Он не стал бы появляться здесь, не стал бы целовать ее только для того, чтобы воспользоваться ее слабостью и уговорить отказаться от участия в акциях протеста.
