В дверь постучали.
— Да, — сказал Стентон.
Дверь приоткрылась, бросив в каюту треугольник желтого электрического света.
— Можно, капитан?
Кора! До чего же нелепо устроен человек: тосковать, мечтать увидеть, увидеть хоть на миг, а когда этот миг приходит — не знать, постыдно и глупо не знать, что делать!..
— Да, Кора, — как можно спокойнее сказал Стентон. — Прошу.
Кора вошла, беззвучно закрыв за собой дверь.
— Сумерничаете, Сид?
— Да. Сижу смотрю. Красиво… Сейчас зажгу свет, — спохватился он. Что-нибудь случилось, Кора?
— Не надо света. И не случилось ничего. Просто мне захотелось немного посидеть с вами. Не возражаете, капитан?
Сколько нежности может быть в одном человеческом голосе! У Стентона перехватило дух. Сколько ласки может быть в человеческом голосе… Одном-единственном. Ее голосе.
— Конечно, можно, — сказал он. — И пожалуйста, Кора, не называйте мен больше капитаном, хорошо? Какой я капитан…
Кора села на диван. Их разделял теперь только угол стола. Стентон пытался разглядеть, что на ней надето — это явно была не форма, — но дл этого в каюте было слишком темно: луна поднялась уже так высоко, что лучи ее не попадали в каюту; прямоугольник окна слабо светился, но не освещал.
— Сид, — сказала Кора после минутного молчания. — Я хочу поблагодарить вас, Сид. Если я приняла вашу помощь… вашу жертву… не потому, что считаю ее естественной. То, что сделали сегодня вы, — это не помочь даме выйти из машины. Я знаю. Но… Поймите меня, Сид! Ведь, в сущности, вы очень мало обо мне знаете. Пожалуй, я знаю о вас и то больше. Знаю, что вы начинали почти с нуля. Знаю, как добивались приема в Колорадо-Спрингс. Но… Нас с вами нельзя равнять. Вы — американец. Англосакс. Вы — Сидней Хьюго Стентон. А я — Кора Химена Родригес. Понимаете, Родригес. Пуэрториканка. «Даго». Такие, как вы, всегда лучше нас потому уже, что их предки прибыли сюда на «Мэйфлауэре». Не знаю только, как «Мэйфлауэр» смог вместить такую толпу… А вы знаете, каково это — быть «даго»? Паршивым «даго»? А быть девчонкой-«даго» еще хуже… Да, я пробилась. Просто потому, что однажды попала на обложку журнала — фотографу чем-то понравилось мое лицо. И благодаря этому мне удалось устроиться в «Транспасифик» стюардессой. Через три года я стала старшей. И дальше пойти не смогла. Если бы не эти неожиданные курсы суперкарго дл дирижаблей, кем бы я стала? И кем я стану, если потеряю то, чего достигла? А вы, вы всегда сможете добиться своего. Вы достаточно сильны, Сид. И полноправны. Теперь вы понимаете меня?
