Захаров, в свою очередь, представился.
— Стентон, Стентон… Почему мне кажется, что я знаю вас?
— Не знаю, — ответил Стентон. — По-моему, мы с вами до сих пор не встречались. — И сразу же переменил тему. — Как вы думаете, его спасут?
— Кого?
— Кулиджа. Который в «Дип-Вью».
— По всей вероятности.
— Хоть бы его спасли, — тихо сказал Стентон. — Только бы его спасли…
— Вы знали его?
— Нет. Но он бы меня узнал. Если его спасут — я набью ему морду. Ох, как я набью ему морду! За все — за него, за Кору, за себя, за ваших подводников…
Захаров повернулся к бармену.
— Будь добр, Барни, сооруди-ка мистеру чаю — того, маврикийского, как для меня. — И, обращаясь к Стентону, пояснил: — Отменно успокаивает. Как раз то, что вам нужно сейчас…
На лице Барни появилась растерянная улыбка.
— Не могу, адмирал… Кончился ваш маврикийский. Только в понедельник доставят.
Захаров почесал в затылке.
— Ладно, сделай ситронаду, только льду побольше. А там видно будет. А мне — минеральной. И тоже со льдом.
— Есть, сэр! — браво отозвался Барни, так, словно на какое-то мгновение оба они вернулись в прошлое — грозный вице-адмирал и старшина.
Захаров взял Стентона под руку:
— Пойдемте за столик. Там уютнее. И легче говорить.
«Дип-Вью» больше всего походил на увеличенный в десятки раз глубинный поплавок Своллоу. Трехметровая сфера была образована множеством пятиугольных стеклокерамических сегментов, вложенных в титановую решетку. Последнего, впрочем, Аракелов не видел, это он вычитал из описания, врученного ему Зададаевым еще наверху. Видел он просто гигантскую граненую пробку от хрустального графина, этакий слабо светящийся… Аракелов попытался подобрать подходящее стереометрическое определение, но в голову ничего не приходило: слишком много граней. Одним словом, дофигаэдр. Тоже неплохо. Аракелов улыбнулся. Сходство с пробкой довершал расположенный под сферической гондолой металлический цилиндр, наполовину ушедший в ил. Это был наполненный дробью аварийный балластный бункер, вес которого и не давал «Дип-Вью» всплыть. Изображение на экране было четким. Аракелов видел даже две контрольные чеки — металлические спицы с красными жестяными флажками на концах.
Отсюда все выглядело предельно просто. Выйти, доплыть до аппарата, это каких-нибудь несколько десятков метров, — вынуть контрольные чеки. Девять штук. И все. На это уйдет максимум час. С двойным запасом — два. Время еще есть. Картина была соблазнительна в своей доступности, но в нее никак не укладывались взорвавшиеся субмарины. И взорвавшаяся «рыбка», тоже. Аракелов прошелся по камере баролифта. С ума в пору сойти. А что? Это был бы неплохой выход… Особенно, если учесть, что он единственный батиандр на ближайшие тысячи миль и, кроме него, Кулиджа выручить некому.
