– Он держал меня руками во время горячки, даже когда я бушевала и била его кулаками. Даже когда Линнет плакала, он держал меня. Следов от этой горячки не осталось, кроме шрама. Я не помню…
– НО КАРТЫ?
– До сегодняшнего дня первые тринадцать карт называются Главной Колодой. Тебя это сбивает с толку? Ты что-то считаешь на пальцах? В Зале Плача было сделано одиннадцать, а потом, после недели горячки и сна, я встала и нарисовала еще две. Главная Колода хранится в Музее Совета, на бархате под стеклом. Карты каждый месяц раскладываются в ином порядке, как будто этот порядок сейчас имеет значение.
Первая колода непосредственно выражала то, что я испытывала. В ней не было тайной символики. Семь Плакальщиц занимали по одной карте на каждую из больших семей. Пещера, в Которую Совсем не Проникает Свет, самая темная карта, это, конечно, карта смерти. Как мы появляемся из пещеры-утробы, точно так же мы в конце уходим в другую пещеру. И моя дорогая Седовласая ушла к своему концу в настоящей пещере. Картинка на карте – точное изображение ее последнего покоя: кровать в центре пещеры, убранная триллисами и траурными ягодами, ее постель.
Королева Теней – главная карта, потому что Седовласая всегда была верна своей Королеве. А Певец Погребальных Песен – младшая карта. Подвижная карта, карта, которая может легко перемещаться вверх и вниз, названа в честь моей Седой Странницы. Лицо на карте – это ее лицо, а темные волосы под серой накидкой убраны цветами. Но это Странница молодая, не искалеченная возрастом и болью. Когда на ее лице не было морщин и когда небесный принц был ее любовником.
Семь Плакальщиц. Пещера. Королева. Певец. Седая Странница. Всего одиннадцать карт. А после своего сна я добавила еще две: Человека-Без-Слез и Чашу Сна.
Я иногда думаю, что это был просто сентиментальный жест. Седовласая часто говорила мне, чтобы я не путала чувства и чувствительность. Не знаю, что бы она об этом подумала. Но я это делала для нее: я делала так, как все настоящие плакальщицы создают свои стихи, изречения, песни и картины. Это все старые, медленные способы, но как бы они ни были стары и медлительны, они – о рождении и смерти и о короткой дорожке, по которой мы идем между ними.
Мне не надо было объяснять Карты многим рядам плакальщиц, которые приходили почтить Седовласую, как приходится объяснять их сейчас. Снова и снова, для тех, кто, как вы, прибывает с неба, нашим собственным людям, которые пародируют печаль комическими песнями и танцами и которые даже Карты Печали превратили в игру.
