Я привела к Седовласой такие ряды плакальщиц, которых не бывало ни до, ни после – длинные, торжественные ряды: молодые и старые, мужчины и женщины, дети, которые никогда не видали, как оплакивала она. Даже небесные путешественники пришли. Их, я уверена, привлекло любопытство, но они оставались и плакали вместе со всеми. Видимо, вы – люди, которые изредка плачут. И каждый раз, как люди видят Карты, ряды пополняются еще одним плакальщиком. О, Седовласая обязательно будет бессмертна.
– Я БЫЛА ТАМ. Я БЫЛА СРЕДИ НЕБЕСНЫХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ, КОТОРЫЕ ЛИЛИ НАД НЕЙ СЛЕЗЫ.
– Да? Я тебя не помню.
– МЕНЯ ТРУДНО НЕ ЗАПОМНИТЬ. НАВЕРНОЕ, ТЫ НЕ ВИДЕЛА МЕНЯ.
– Ты права; с моей стороны невежливо было так говорить. Но я рада, что ты там была.
– А ЧТО ЖЕ КАРТЫ?
– Карты? Я не забыла. Убери краски. Картинка? Это пустяк, так, быстрый набросок.
– МОЖНО МНЕ ОСТАВИТЬ ЕЕ СЕБЕ?
– Конечно. И каждый раз, как ты посмотришь на нее, ты вспомнишь Седовласую.
– Я БЫ ХОТЕЛА УЗНАТЬ ЕЕ ПОЛУЧШЕ.
– Она бы тебе понравилась. Я вижу, ты знаешь наши ритуалы. Поэтому я отвечу тебе, как положено. Она бы выросла от твоей дружбы. И это – чистая правда. Хотя она сторонилась ваших обычаев, она не забывала повышать свое мастерство пониманием. И, конечно, она полюбила А'рона еще до того, как он стал нашим, одним из нас.
– ДА.
– А теперь о Картах. Видишь, я не забыла. Сейчас настало время показать их.
– ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я ИХ ДЕРЖАЛА ТАК?
– Разложи их.
В первой колоде было одиннадцать карт, а не те разукрашенные тринадцать плюс тринадцать, которыми пользуются игроки. Я нарисовала Карты на толстой бумаге, которую я сделала из размоченного и спрессованного тростника. Я сделала рисунок тонкой линией, так что только я сама могла разобрать контуры. Потом я раскрасила их красками и мелками, которые использовала для своих масок скорби. Вот почему здесь только основные цвета, не широкая палитра живописи, а ряд чистых красок скорбящего тела. Красный? Об этом цвете много говорили. Вот правда о нем. Это вообще была не краска. Это была моя собственная кровь. Я взяла ее из изгиба левого локтя, из ближайшего сердцу сгиба. Вы и сейчас можете видеть шрам. Сейчас это не больше, чем след от укола булавкой. А'рон сказал, что именно поэтому я потом так долго спала. Не от истощения или от горя. У меня началась болезнь крови, и он попросил для меня лекарства на вашем корабле. Когда ваши люди не дали ему ничего…
– ОН ЗНАЛ, ЧТО НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ПРОСИТЬ. ЭТО ПРОТИВОРЕЧИТ НАШИМ КЛЯТВАМ.
