Но так трудно чувствовать солнечное тепло, когда внутри – холод. И как оценить все удобст – ва, когда она не могла выкинуть из головы их последний разговор с Кристосом?!
Ему нужна образцовая греческая жена. Такая, как его мать. Жена должна вести хозяйство, присматривать за детьми.
Так же как когда-то ее отец разочаровался в ней, сейчас в ней разочаровался Кристос. Она не может дать ему то, что он хочет.
Кристос позвонил и оставил миссис Звери сообщение для нее. Его не будет дома до полвосьмого. Миссис Звери всегда уходила в шесть, но сегодня она предложила остаться и подать приготовленный обед. Алисия решила, что справится. сама, и отпустила миссис Звери домой.
Оставшись одна, Алисия накрыла на стол, поставила на него фарфор и хрусталь, аккуратно разложила салфетки. Весь вечер она снова и снова проигрывала в голове сцену на кухне, повторяя про себя слова Кристоса, что его семья столько претерпела из-за ее отца, что он женился на ней не только из-за приданого, но и чтобы отомстить Демосу.
Да, дорого она заплатила за возможность быть дочерью своего отца.
Алисия поставила на стол несколько высоких витых свечей. Она едва успела потушить спичку перед тем, как Кристос появился в дверях гостиной.
Она повернулась на его шаги и посмотрела в его уставшие глаза. Он же рассматривал умело накрытый стол.
– Миссис Звери, наверное, решила, что у нас медовый месяц.
Ей послышался цинизм в его голосе, но она не отреагировала.
– Бокал вина? Я открыла бутылку. Миссис Звери сказала, что ты любишь вино во время обеда.
Он неохотно кивнул:
– Хорошо.
Она налила вина и передала ему бокал. Он избегал касаться ее пальцев.
Кристос обошел стол и, немного отхлебнув из бокала, изучающе посмотрел на цветы в вазе, на льняную скатерть, на хрусталь и свечи:
– Мы же ничего не празднуем?
– Нет. – Алисия ощутила неловкость, волнение и почувствовала, что краска приливает к лицу. – Тебе не нравится? – заискивающе спросила она.
– Видно, что это доставило много хлопот.
– Никаких хлопот. Мы все время, всю жизнь накрывали такие официальные столы. Крахмальные скатерти. Свечи.
– О, да. Жизнь богатых и знаменитых. Его сарказм обжег ее, заставил покраснеть.
– Я не могу поменять свою жизнь и быть другой.
– Так же, как и я не могу поменять себя. – Он еще отпил из бокала.
– Это не так-то просто – быть единственным ребенком Дэриуса Лемоса.
– Конечно, нет. Это, наверное, ужасно – быть богатой.
– Я была очень испорченным ребенком, – она с усилием засмеялась, – ела только при свечах и из хрусталя.
