– Ты выросла здесь? – спросила Сьюзан, прильнув к окну.
– Да, – сказала Сара. – Вон в том белом доме.
Она увидела ферму, которая занимала половину юго-восточной стороны острова, две тысячи акров сосен и соляных лугов. Старый дом, красный сарай. Из трубы вился дымок.
– Здесь все дома белые, – сказала Сьюзан, считая дома. – Все четырнадцать. Неужели на острове всего четырнадцать семей?
– Немного больше, – сказала Сара, прижав лоб к стеклу, когда Уилл повернул вправо.
Она, должно быть, тяжело дышала, потому, что почувствовала его руку на плече.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Я так счастлива! – Ее глаза сияли, лицо озарила улыбка.
Уилл повернул самолет для последнего захода. Крохотная гавань оказалась справа. Маяк светился то белым, то зеленым, то коротким, то дальним светом. Сосны стояли густо, как щетина в щетке. Они пролетели над вершинами, стараясь попасть на узкую посадочную полосу. Приземляющаяся машина уверенно двигалась к месту.
– Это и есть настоящее доверие, – сказал Уилл. – Слепая вера.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Сара.
– Садиться туда, где я никогда не бывал, полагаясь лишь на то, что кто-то пообещал расчистить посадочную линию.
– Майк сказал, что позвонит…
– Я уверен, что он позвонил, – сказал Уилл.
Его взгляд зафиксировался на посадочной полосе. Это была узкая коричнево-зеленая колея на белом поле, а Сара знала, что если полоса сделана неправильно, то колеса могут застрять в снегу и самолет закрутит. Но она не боялась: если сын сказал, он сделает.
– Майк встретит тебя? – спросил Уилл.
– Не думаю. Он ведь не знает, когда мы точно прилетим. – А что?
Уилл выпустил шасси, крепко держа штурвал. Позади них пролетали сосны, и Сара слышала, как ветки цепляются за колеса.
– Потому что этот парень уже здесь, – сказал Уилл, концентрируясь на приземлении. – Выглядит так же ужасно, как и ты.
– Майк! – воскликнула Сара.
Она прильнула руками к стеклу и радостно улыбнулась. Молодой человек стоял на краю полосы, засунув руки глубоко в карманы, без шапки, вопреки наставлениям матери.
