- 500 лир.
- Ну, вот и напиши на эту сумму. Да вложи в коробку с шоколадом. Все-таки вексель в шоколаде - это не грубые материальные деньги в кулаке.
- А если совсем выгонит?
- В Константинополе-то? Не выгонит.
Умчался Фолиантов.
* * *
Примчался Фолиантов:
- Что было! Слезы, истерика. "Так ты, говорит, думаешь, что я тебя из-за денег люблю?! Уходи!" Два часа на коленках стоял. Сказал, что, если не возьмет, - пойду и утоплюсь в Босфоре. Она страшно испугалась, заплакала еще раз и взяла. Просила только брату не говорить.
- Вот видишь, как все хорошо.
Через два дня случилось происшествие, которое потрясло не только Фолиантова, но и меня.
- Понимаешь, - рассказывал он. - Все началось из-за того, что в театре она на кого-то посмотрела, а я приревновал... Вернулись к ней домой, я наговорил ей разных слов и, в конце концов, сказал, что она меня совершенно не любит. Она заплакала, потом спросила: "Значит, выходит, если я тебя не люблю, то встречаюсь с тобой только из-за материальных интересов?! Так смотри же!" Вскочила, вынула из шкатулки мой злополучный вексель, нарвала на клочки и бросила к моим ногам.
Я ахнул:
- Вот это женщина! Прямо-таки Настасья Филипповна из ж ты думаешь теперь делать?
- Написал уже другой. Так или иначе - всучу ей.
- Вот тебе и Константинополь... - покачал я головой. - Встречусь с ней - в ножки поклонюсь.
Мы оба сияли, как солнце. Два солнца в одной комнате - это была редкая астрономическая комбинация.
* * *
- Помирились! - радостно крикнул мне с извозчика Фолиантов. Уговорил принять новый. Ну, характер же! Порох.
На Пере, когда один человек едет на извозчике, а другой плетется по мостовой, - трудно разговаривать. Потому я не добился подробностей.
На другой день произошли новые события.
- Это огонь, а не женщина, - кричал мне с порога Фолиантов. - Теперь уже не я ее, а она меня приревновала!..
- Ну, и...
- И порвала в клочья второй вексель!
- Третий дай! - кричал я в экстазе.
* * *
С тех пор события приняли более или менее ритмичный характер...
При малейшем поводе эта странная бескорыстная девушка выхватывала из шкатулки пошлейший документ моего друга и тут же в бешенстве ревности или незаслуженной обиды - разрывала его в мелкие клочья.
Друг прибегал ко мне, мы оба долго сидели, растроганные, а потом, как два упорных осла, решали, что это девушке не поможет: она все равно получит новый вексель...
Я помню точно: эта борьба великодуший случалась ровно шесть раз. Шесть векселей было подписано, шесть было выхвачено из шкатулки, шесть, в безумном порыве, было разорвано на глазах друга, шесть раз мы, растроганные, тихо плакали на груди друг у друга...
