И еще – какие бывают шрамы после огнестрельных и ножевых ранений.
Страшный кривой шрам уходил со спины на ребра. Старый шрам, уже светлый. Звездочки пулевых ран на правой лопатке, на правом плече и предплечье. Сравнительно недавний тонкий шрам на левом предплечье. Мэри обогнала Билла, остановила, зачарованно провела пальцами по его груди. Билл молчал.
– Господи… На тебе же живого места нет!
Как же это, Билл?
– Так получилось, Мэри. Идем. А то у меня нога откажет, а у тебя начнется истерика.
– С чего это?
Он посмотрел на нее спокойно и внимательно, потом взял ее руки в свои.
– У тебя шок, сестренка. Ты отлично держалась, мисс Райан, правда. Дралась как рысь. Но теперь за это придется заплатить. Доктор – ты, но в таких делах я разбираюсь лучше. Через пару минут до тебя дойдет, что с нами случилось, и тогда лучше иметь под рукой дедовы декокты.
– Де-ед!!!
– Ого-го, мой мальчик, я дома!
– Мы с Мэри.
– Отлично!
Билл оказался прав. На веранде, уютно освещенной керосиновыми лампами, за столом, укутанная мягким пледом, Мэри вспомнила ужасную сцену, и ее заколотило. Харли немедленно выудил из шеренги пузатых бутылей одному ему ведомый "декокт" и щедро налил девушке. Мэри поднесла стаканчик к прыгающим губам.
Аромат и огонь – вот главные составляющие, которые она могла бы назвать. Аромат леса и сада, цветов и трав. Огонь – жидкий, живительный, мигом согревший ее изнутри. Мэри аккуратно поставила стаканчик на стол, уткнулась в плечо старика и заревела. Билл, уже переодевшийся и умывшийся, стоял в дверях и хмуро смотрел на нее, сжимая и разжимая кулаки. Харли откашлялся.
– Надо понимать, подрался? Испугал девочку?
– Дед, отстань.
– Он…, ме-ме-ня…
– Я ему всыплю, не волнуйся.
– Он…, меня защитил. Они первые напали.
– Значит, не всыплю. Сколько их было?
– Пя-пятеро…
– Трое, дед. О'Рейли, Хоггис и младший Джонс.
– Пя-пятеро…
– Молодец, хвалю. Садись, обними ее, она вся трясется, а я принесу пож…, поесть чего-нибудь. Горти меня четвертует, чес-слово.
Едва Билл оказался рядом и неловко, смущенно приобнял ее за плечи, Мэри вскинулась, вцепилась ему в рубашку и запричитала, то и дело шмыгая носом:
– Я пойду свидетелем, я все скажу, я про нож скажу и про то, как они первые начали, я скажу, ты мой пациент, ты вообще не мог их бить, это они, они сами друг друга, я не дам им тебя опять арестовать…
Харли замер у двери, с явным умилением взирая на эту картину, а Билл недоверчиво посмотрел на рыдающую и бормочущую Мэри и опять – второй раз за вечер – улыбнулся. Харли кашлянул.
