— Вы, художники, все — малость того. — Она постучала пальцем себе по лбу.
— Не хочется есть, — сказал Робер, когда оба сели. — Я бы лучше чего-нибудь выпил.
— Попал в десятку. И я хотела сказать то же самое.
Они заказали по рюмке дешевого вина и сигареты… Пили и курили, не разговаривая.
— А теперь по чашке кофе, чтоб ты совсем не уснул, — сказала Марианна и позвала официанта.
Все так же молча выпили и кофе.
— Ты что, опять онемел?
— Скажи, Марианна, что за история у тебя была с этим мерзавцем?
— С каким именно?
— С тем, с которым мы дрались…
— Оставь ты — не помню. Один из случайных, чего там.
— У тебя их, должно быть, дюжины были, таких случайных.
— Не знаю. Статистики не вела.
Они заплатили и вышли, и снова отправились в призрачное оживление этого квартала, и долго протискивались по лабиринтам тесных, загроможденных людьми и ящиками улочек, пока вновь не вышли на открытое место.
— Где это мы?
— На Сен-Дени. Рисовал же, а не узнаешь…
— Зато тебе, похоже, она хорошо знакома.
— Пока нет. Попозже, может.
— Когда ты так говоришь, так и хочется влепить тебе по щеке.
— После бутылки ты стал ужасно воинственным. Лучше б ты до нее таким воинственным был. Уйма времени тебе понадобилась, прежде чем вмешаться надумал.
— Просто ждал — смотрел: не пойдешь ли ты с теми.
— Ах, вот как? И правда — почему не пошла? Было бы вдоволь выпивки и никто бы не намекал мне беспрестанно, что я уличная. А ты бы мог все так же разговаривать в уме со своей Марианной — той, прежней, — так как ты в сущности ее ищешь, а не меня.
Он промолчал и она тоже замолкла, и на этот раз в молчании ее было что-то враждебное. Они пришли в «Сен-Дени» — район проституток, — на Себастополь с широкими светлыми витринами, полными низкокачественных товаров, и пошли до «Шатле», а оттуда отправились по Риволи и все молчали, и Марианна уже не жаловалась на свои бедные ноги, и совсем не пыталась нарушить молчание, а шагала, глядя перед собой, и даже не обращала внимание на то, что Робер отстал. Она остановилась только у Бастилии и оглянулась. Робер словно нехотя тащился далеко позади.
— Если хочешь исчезнуть, можешь сделать это смелее. У меня нет намерения тебя задерживать.
Он совсем остановился и прислонился к стене в тени какого-то входа.
— Ну, чего ты там? Прячешься, или тебе плохо?
Она вернулась.
— Подожди немного. Кружится всё перед глазами.
Марианна обеими руками охватила ему лицо.
— Боже мой, да у тебя опять пошла кровь.
По лбу у Робера стекала тонкая струйка крови.
