– Не правда!
Адриан улыбается. Он нарочно постарался пробудить у Дарелла неприятные для того воспоминания, чтобы заручиться его поддержкой, он вовсе не хотел обидеть патрульного.
– Я знаю, Дарелл. Мне разрешили прочитать ваш служебный рапорт. Там четко расписано, где и когда вы находились, но людям об этом неизвестно. Я и сам написал в "Стар", что вы были на месте трагедии между девятью и десятью часами, если верить официальному сообщению, но на самом деле вас там не было. Помощники шерифа объявили, что Дэвид сошел с ума; они что – психиатры? Я невольно способствовал распространению этой информации. Теперь я хочу выяснить все наверняка. Помогите же мне, Дарелл!
Настороженность патрульного проходит. Похоже, Адриан искренен.
– Так господин журналист хочет поиграть в борца за справедливость?
Рослый здоровяк Фримен – парень открытый и простой. Дорога в полицию была ему предопределена: отец возглавлял городскую полицию на востоке штата, а еще раньше этот пост занимал его дед. И он, Дарелл, тоже станет шефом полиции. Но чтобы дослужиться до этого, ему придется пройти долгий путь, на котором неожиданности подстерегают на каждом шагу.
Узкие глаза на круглом загорелом лице Фримена могли бы казаться лукаво прищуренными, если бы не были такими голубыми и простодушными. И волевой рот выглядел бы жестким, если бы полицейский не улыбался так часто.
Откинувшись на спинку, Дарелл не мигая смотрит на Адриана и поглаживает мускулистой рукой короткие, светлые, как солома, волосы. Потом он резко наклоняется вперед и кладет локти на стол.
– О'кей, Адриан, сделаю все, что смогу. Вы ведь знаете, я вас очень уважаю и как друга, и как журналиста. Но вы тоже должны меня понять. Я и сам ночи не спал из-за этого Уоррена. Как только тогда не трепали мое имя! Меня непрерывно изводили расспросами, интервьюировали, снимали, фотографировали. А я к такому не привык. Вдобавок из-за этого я получал кучу писем, анонимных угроз, предложений вступить в брак, какие-то психи звонили мне по телефону. Чего я только тогда не натерпелся! И теперь, спустя три месяца, когда все стихло и забыто, меня вовсе не тянет снова влезать в эту историю. Но ради вас, Адриан, я согласен, только при условии, что в случае чего вы не отдадите меня на растерзание прессе.
– Не мой стиль, сынок. Я репортер старой школы, а не из нынешних ястребов и любителей копаться в грязном белье в поисках главной сенсации своей жизни.
Патрульный встает – до чего же внушительно выглядит этот силач!
