"Неужели эти заезжие чужаки в самом деле полагают, что они лучше нас, местных? – раздумывает Адриан. – Ну, ладно, ночная жизнь Рок-Ривера – тут мы, конечно, подражаем большим городам. Те же завсегдатаи баров, те же ночные бабочки, азартные игры – лишь бы хоть ненадолго забыть будни, которые уходят на то, чтобы заработать на пропитание и наплодить детей – вот только неизвестно, зачем. Вся разница в том, что все здесь знают друг друга наперечет."
Городок цепляется за скудную землю, как и сто лет назад, когда его основали. Он рос, благодаря шахтам, сражался с бесконечными зимами; снег сковывал дома с законопаченными щелями, а мороз убивал все запахи.
Лето в Рок-Ривере не легче зимы: сухое и короткое, словно взрыв.
В жаркой, живописной и шумной жизни родного городка журналисту больше всего нравится утренняя суматоха. В другое время суток он любит прогуляться по главной улице города, поболтать с торговцами, поджидающими покупателей на порогах лавок, побродить по старому базару мамаши Фелтон, заглянуть в кафе "Мустанг" или "Большой отрог", собирая сплетни для рубрики местных новостей своей "Стар". Он давно уже не следит за ночной жизнью нижней пристанционной улицы.
Сегодня в Рок-Ривере ничего не осталось от того городка, каким он был когда-то, – кроме давней мечты о странствиях, которая воплотилась в длинной, прямой улице, пересекающей весь город и обрывающейся в пустыне. Постройки, возведенные на скорую руку, одна за другой сменились однотипными домами, которые в Соединенных Штатах встречаются повсюду, от одного побережья до другого. Кирпич, один – два этажа, удручающее однообразие. Белые филенки, беседки на лужайках с подстриженной и выгоревшей травой. Дерево для строительства привозят издалека.
Банк вытеснил последний салун, сохранившийся со времен основания городка, – простое кубическое здание из бревен, обтесанных топором, где не пахло роскошью, но веселились от души. Адриан помнит все так, словно это было вчера; когда ему исполнилось двадцать лет, салун еще процветал.
На границе с пустыней бережно, как местную достопримечательность, сохранили четыре угловых столба, кусок изгороди и желоб для водопоя – все, что осталось от конторы, где Арчи Блэр вел меновую торговлю с индейцами и трапперами, и его конюшен, где он держал перекладных лошадей для дилижансов; в ту пору Междуштатная, она же Большая Дорога, называлась еще Долгий Путь, и легенды об этой дороге вдохновили многие вестерны Голливуда.
