Зрелище было настолько диким, что Гай замедлил шаги. На изящной скамейке у высокого крыльца лежала, развернув станицы, порнографическая газетка. С позавчерашним – Гай пригляделся – да, позавчерашним числом на уголке страницы…
Он припустил почти бегом. Почти догнал Крысолова, хотел крикнуть но крик не получился; проводник шагал легко и размеренно, не шагал даже – шествовал, будто свершая неведомый ритуал, и от прямой спины его веяло такой торжественной невозмутимостью, что Гай не решился приблизиться.
Тогда, в борьбе с цепенящим ужасом, он стал вслух считать шаги:
– Сто тридцать семь… сто тридцать восемь…
Крысолов свернул.
Новая улица, темнее и уже, стены, дома, ограды, снова стены, и все меньше окон, будто лица домов – без глазниц.
– Тысяча два… тысяча три…
Дрожащий голос Гая звучал все тише, пока не перешел в шепот, потом в хрип, а тогда и вовсе умолк.
Вот она, площадь у подножия колокольни. Странно большая, неправильной формы, мощеная булыжником площадь. А посреди нее…
Гай встал, как вкопанный.
Посреди площади торчал каменный палец. Веревки, впивающиеся в тело, улюлюканье толпы…
Каменный столб покрыт был слоем копоти. И помост вокруг усыпан пеплом.
И в какой-то момент Гаю стало даже легче – вот оно что, это просто тягостная вариация знакомого сна. Скверно, что сон вернулся – но из сна можно выскользнуть. Удрать, проснуться, уйти…
И он свирепо укусил себя за запястье. Все душой надеясь, что наваждение рухнет, что он проснется в проходной комнатке старухи Тины, посмотрит на часы и убедится, что опоздал на работу…
– Мало ли что человеку приснится, – сказал Крысолов, не оборачиваясь. – А вдруг тебе приснилось, что ты студент? Что ты подрабатываешь? Что ты везешь нутрий?..
В последних словах абсолютно серьезной фразы проклюнулась вдруг издевка; Гай тупо смотрел на свою руку – с белыми следами зубов. На его глазах следы наливались красным, и проступала даже кровь…
– А вот и нет, – сказал он, превозмогая озноб. – Я есть. Я родился, я вырос, я есть, черт побери, и мне ничего не снится… А здесь я не был. Никогда. Ни разу.
– Ты уверен?…
И Гай увидел, как Крысолов вынимает из футляра флейту. И хотел даже сказать что-то вроде «не надо», но слова так и застряли у него в горле.
– Иди сюда… Будешь стоять рядом. И не смей гнуться!.. – голос флейтиста вдруг занял собой всю площадь. И Гай увидел на месте своего проводника – темную громадину, чудовищный силуэт на фоне вдруг потемневшего неба. Увидел и отшатнулся – но его подхватили и рывком вздернули на помост.
