– Неинтересная книга, – заметил Володя.
– Я считаю, для наших поисков она не понадобится, – самоуверенно заявил Витя Большой.
– Берите, берите – пригодится, – улыбнулся Номер Седьмой. – Вы изыскатели, почти что историки, а это справочник, тут есть Любецкий уезд. Только с условием: кончите изыскания – успешно ли, нет ли, – мне книгу обратно по почте. А теперь слушайте… – Он вынул из того же книжного шкафа папку и достал оттуда пожелтевший листок бумаги. – Письмо моего отца моей матери, посланное им из города Любца летом 1901 года.
Старичок надел очки и начал:
– «Бесценный друг мой, дорогая Настенька! Наконец попал я в славный город Любец. Город старинный, с белокаменным кремлем…»
Далее следовали подробные описания достопримечательностей кремля и города и рассказ о том, как художник остановился в гостинице.
– «…Побеседовав с полчасика с любезным хозяином гостиницы, – продолжал читать Номер Седьмой, – узнал я от него, что много любопытных старинных вещей хранится у некоей госпожи Чистозвоновой, здешней купчихи, владелицы богатейшего имения и бутылочного завода.
Я тотчас же отправился пешком. По дороге увидел кирпичные трехэтажные корпуса, называемые казармами. Оказывается, в них весьма скученно жили мастеровые бутылочного завода, по два и по три семейства в каждой комнате.
Печальное зрелище являли бесчисленные дети, роющиеся в дорожной пыли. Я не преминул отметить их весьма тощее, вроде лягушиного, телосложение и грязные лохмотья их одежды. Взрослые мастеровые – мужчины, женщины – попадались все худые, чахоточные, одежонка их была в заплатах и дырьях, видно в жару стеклянных печей прожженная.
Поднялся я по ступенькам дворца, принадлежащего госпоже Чистозвоновой. Вышел навстречу лакей в голубой с серебряными галунами ливрее, с пышными усами на надутой физиономии.
Долго я пытался втолковать ему, что мне требуется видеть госпожу Чистозвонову. Наконец он отправился и в скором времени возвратился, низко мне кланяется и говорит:
«Барыня вас очень просят».
Прошел я пять комнат, а в шестой, представь себе, дорогая Настенька, сидит в кресле не старая еще женщина, да такая пышная, розовая, рыхлая, словно твой именинный пирог. Ручку мне протянула, а на пальцах всё кольца с драгоценными каменьями сверкают. Я ручку поцеловал, ножкой шаркнул. Да вот конфуз: от сапогов моих пыль так облачком и кверху.
«Что вам угодно? – спрашивает. – Не желаете ли кофею?»
Я объяснил – дескать, стариной интересуюсь.
