– Сейчас за порогами в степи, да только панам казакам не справиться с ними: их там видимо-невидимо.
Хитрая улыбка скользнула по губам Ганжи.
– А мы их сюда заманим, – сказал он весело. – Есть у тебя провожатый?
– Ой, пан казак, страшное дело затеваете! Сулима хитер и ловок, как лисица, а бесстрашен, как сам сатана.
– Ну, ладно! Мели там еще! Я этого Сулиму хорошо знаю. Укажи только проводника, а справиться-то я с твоим Сулимою справлюсь, и не таких видал.
Янкель с недоверием покачал головой.
– Как угодно пану казаку. Есть перебежчик. Он вчера прибежал из казацкого табора, пробирается к пану гетману... Я приведу его, если у пана казака есть золотые...
– Добре! – отвечал Ганжа. – А теперь давай есть; вон и пан Богдан с остальными вернулся.
У расторопного корчмаря нашлись и горилка, и пиво, а Хайка не хуже любой казачки сварила тетерю из рыбы и овсяной крупы.
Тимош сидел между отцом и старым дидом. Последний наклонился к уху Богдана и прошептал:
– Мне надо с тобою, батько, два слова перемолвить.
Богдан быстро взглянул на него и так же тихо ответил:
– После ужина.
«О чем бы им говорить, – подумал мальчик, – видно, что-нибудь очень важное, а то бы сказали при всех».
Когда отец и дид после ужина незаметно скрылись за дверь, Тимош прокрался за ними.
Темная, непроглядная южная ночь густым покрывалом окутала и Днепр с его берегами, и неуклюжую массу крепости, едва-едва вырисовывавшуюся в темноте.
– Пройдем влево, в степь, – прошептал Богдан Ганже, – тут еще, чего доброго, кто-нибудь подслушает.
Тимош, как кошка, тихонько крался за ними; когда они остановились, мальчик лег на траву и неподвижно, затаив дыхание, стал слушать разговор отца с Ганжою.
– Сулима недалеко, – говорил Ганжа, – здесь, за порогами.
– Вот как! – почти равнодушно заметил сотник. – Что ж из этого?
– А то, что стоит только ему дать знать, и он мигом разнесет этот французский муравейник.
– А кто даст ему знать? – недоверчиво возразил Богдан.
– Я! – уверенно и твердо ответил старик.
– Ты, братику, верно, забыл, что служишь королю, – насмешливо заметил сотник, – забыл, что записан в регистре и получаешь или, вернее сказать, получишь когда-нибудь свое жалованье.
Ганжа засмеялся.
– Вот то-то оно и есть, что «может быть» да «когда-нибудь»... Не ты бы говорил, не я бы слушал... Видит тебя Ганжа насквозь, хоть ты и хитрая лисица.
Богдан как-то двусмысленно крякнул и, помолчав, спросил:
– Что же тебе от меня надо? Едешь ты, так и поезжай, мне-то что ж?
