– Э-э-э… Вы хотите сказать, что у вас половые органы и мужчины, и женщины?
– Нет, что вы! Я нормальный мужчина, но, вероятно, единственный, у кого это ясно только по голосу. Физиологически процесс моего полового становления еще не завершен – я могу стать кем угодно, но общество в сочетании с медициной нарушили это равновесие, и в результате перед вами – чудовище. А вообще-то я мог бы – с минимальным хирургическим вмешательством – стать женщиной.
Бедный Лакош, я все сильнее проникался к нему сочувствием.
Совершенно сбитый с толку относительно своей половой принадлежности, он оказался в плену у общественных предрассудков, навсегда оставшись маленьким и женоподобным. Следствие установило, что он переодевался маленькой девочкой, когда искал очередную жертву. Неудивительно, что он рехнулся. Сомневаюсь, помогла бы ему перемена пола, но теперь все это не имеет значения – он выбрал свой путь, и семнадцать трупов уже никому не вернуть к жизни.
– Да, мы и впрямь чем-то похожи, – очаровательным голоском проворковала Зала. – И вы, и я – настоящие уроды, жертвы генетических отклонений. С одной лишь разницей – вы знаете, в чем ваша беда, а я – нет. А хотелось бы.
Я утвердительно кивнул:
– Может, микроорганизмы Вардена помогут вам. Они на это способны.
Мои слова тотчас отрезвили ее.
– О Боже, я совсем про них забыла… Я совершенно ничего не чувствую… никакой инфекции…
– Ее никто не чувствует, но тем не менее она есть. Держу пари, мы уже заражены этой дрянью.
Внезапно успокоившись. Зала без всякого перехода вернулась к прерванному разговору.
– Слушай, Парк.
– М-м-м?
– А за что ты попал сюда?
Я печально вздохнул:
– Теперь все в прошлом. У меня, понимаешь ли, было что-то с психикой – по многим причинам, в том числе и из-за физических изъянов. Но сейчас я полностью здоров. Жаль, досталось это дорогой ценой. Там, дома, я жил как в аду, а здесь я пусть и заключенный, но зато в ладу с самим собой – впервые в жизни. Кстати, я работал региональным администратором, так что нас действительно что-то роднит.
– Но почему не хочешь рассказать о своем преступлении?
Я еще раз вздохнул:
– Потому что после этого ты не сможешь заснуть со мной в одной комнате. Она ненадолго задумалась:
– Ты… ты убил кого-нибудь? Я кивнул.
– Женщину?
Я молча потупился. Зала немного поколебалась.
– И что, не одну?
Мне ничего не оставалось, как вновь подтвердить ее худшие опасения.
– Много?
Глубоко вздохнув, я приподнялся на кровати:
– Слушай, не будем играть в угадайку. Я стараюсь забыть о прошлом. Порой мне кажется, что теперь я совершенно другой человек. Зала. Это была какая-то ужасная болезнь, сумасшествие, полное помрачение рассудка. Вспоминая об этом, я испытываю такое отвращение, какого, наверное, не чувствует никто. Могу поклясться, что моя ссылка сюда, на Харон, – надежная гарантия полного выздоровления; в противном случае мою личность просто бы уничтожили. Меня вполне можно вернуть обратно в общество, однако мои злодеяния столь ужасны, а облик столь узнаваем, что меня линчевали бы в первый же день. Ромб для меня – единственный выход, и я – хочешь верь, хочешь нет – теперь вполне удовлетворен. Впервые у меня появился шанс стать нормальным человеком – а мне это чрезвычайно важно. Пусть даже здесь, в этой Тмутаракани. Зала улыбнулась.
