– Наш флот безоружен.
– Как безоружен? Что ты говоришь?
– Да, Совет Ста Четырех взял на себя обязательство выдать римлянам все оружие, какое только имеется у нас в наличности. Завтра двести тысяч кирас, все мечи, щиты и даже тяжелые боевые орудия, катапульты, будут погружены на корабли и отправлены в Рим. А потом война все равно вспыхнет, в этом нечего сомневаться, и Карфаген уже не выйдет из нее победителем. Римляне слишком хорошо умеют обделывать свои дела.
– Но мы будем бороться! – с дикой силой воскликнул Хирам. – Мой меч еще послужит моему отечеству, пусть даже из-за этого я потеряю любимую женщину.
Фегор повернулся к дверям.
– У меня много дел! – сказал он равнодушно. – До свидания. Я ухожу. Ты же, Хирам, довольствуйся покуда теми сведениями, которые получил: голубка твоя жива, находится здесь, по крайней мере ей не грозит никакая опасность. А там посмотрим, что можно будет сделать…
По уходу Фегора люди Хирама, окружив своего предводителя, вступили в оживленный разговор. Разумеется, речь шла о судьбах Карфагена, о грозящей «Владыке Морей» опасности. Вспомнились годы былой славы Карфагена, когда его грозный флот господствовал на всем Средиземном море, ходил за Геркулесовы Столпы, в воды, омывающие таинственные земли угрюмого Севера и далекого Запада. Вспоминали былые победы и славные походы, пытались на все лады объяснить, каким образом Карфаген дошел до унижения, до рабского подчинения требованиям Рима, под стенами которого еще недавно стояла грозная армия Ганнибала.
XIV. CARTHAGINEM ESSE DELENDAM
По окончании утомительной и неудачной второй пунической войны словно безумие овладело суфетами Карфагена. Доверяя договору, заключенному с Римом, Карфаген жил обычной размеренной жизнью. Снова, как встарь, его корабли бороздили моря, снова город вел колоссальную торговлю с Севером и Югом, Востоком и Западом, и снова в сокровищнице негоциантов «Владыки Морей» скоплялись несметные богатства. Но эти богатства были достоянием немногих, тех, кто захватил всю власть, тех, кто презирал права населения и заботился только о собственной выгоде. И в то же время, словно усыпленные чарами рока, «отцы отечества» Карфагена не заботились о том, чтобы страна снова стала могучей, грозной для врагов, не заботились об армии, целиком предоставив дело защиты Карфагена ордам наемников, не развивали флот.
По-другому держался Рим.
Там, казалось, в воздухе носились слова: «Карфаген должен быть разрушен!»
