– Комиссар говорил своему парню, что Градос были замешаны в грязное дело с продажей наркотиков и вскоре цирку не поздоровится. Они готовятся к узаконенному обыску вашего учреждения. Итальянские легавые, не знаю, известно ли это вам, лучшие в мире по производству обысков. Они дьявольски ловкие! Они даже раскрошат вашу сигару, чтобы увидеть, нет ли внутри чего-нибудь недозволенного. Можете мне поверить.
Я замолчал и, скрестив руки на коленях, стал смирно ждать.
Мое заявление произвело эффект, который на театральном жаргоне принято называть «пустотой». Барнаби продолжал тянуть свою сигару, в то время, как его мадам продолжала раскладывать карты на маленьком зеленом коврике. Можно было подумать, что достойная пара ничего не слышала.
Прошло довольно много времени, потом Барнаби сгреб с десертного столика стакан и поставил его на стол с сухим стуком. Он налил мне довольно внушительную порцию, проделал то же самое со своим стаканом и поднял его.
– Твое здоровье, сынок! – сказал он.
Я, в свою очередь, выпил, не спуская с него глаз.
Карты мадам Барнаби производили легкий шелест. Она открыла трефового короля и приятно улыбнулась ему, как будто принимала высокого гостя.
– Это все, что ты имеешь мне сказать? – в упор спросил большой босс.
Я отметил, что он сказал мне «ты». Мне кажется, что в его мнении я поднялся на несколько ступенек выше.
– Нет, это не все, патрон.
– Валяй, рассказывай!
– Я не хотел бы, чтобы вы плохо приняли то, что я вам скажу.
– Опорожняйся, я выдержу.
– Так вот. Я подумал, что, если вам будет неприятен этот обыск, я смог бы найти возможность скрыть компрометирующие вас предметы.
– Что такое ты мне рассказываешь?! – раздраженно проворчал он.
В первое мгновение я подумал, что он даст мне по роже, так как, в сущности, то, что я предложил ему, оскорбительно. Но нет, он только возмущен. Нужно сказать, что за время своей бродячей жизни он насмотрелся грубостей. Люди его ремесла не водят знакомств с детьми из циркового хора.
Я встал, чтобы уйти.
– Спасибо, паренек, – пробормотал он, протягивая мне свой отросток с пятью ветками.
Я ушел. Одна попытка ни к чему не привела: я не создавал себе иллюзий. В нашей проклятой работе много приходится делать впустую. Незачем оплакивать ни свои подошвы, ни труды, ни слюну. Либо ты уничтожишь препятствия, либо на тебя сядут. Короче, нужно иметь легкую руку и бронированную спину.
День заканчивался мрачно. Я смотрел на кран, на самую его макушку, которая вырисовывалась на усталом небе, и не мог удержаться от дрожи при воспоминании о той, что находилась в кабине. Завтра утром, когда рабочие займут свои места, поднимется дьявольский шум. Да, журналистам Турина не легко с такими парнями, как мы! Завтра они смогут поместить фотографию самой красивой девочки Пьемонта в «Унита».
