Когда Савинков с Азефом остались вдвоем, Азефу изменило спокойствие. Азеф казался взволнованным. Он тяжело сопел. Скулы скривились.
– Жаль будет, если не удастся, – проговорил он. – Вы как думаете, удастся?
– Думаю.
– Если не будет провокации, удастся, – сказал Азеф. – Как вам нравится товарищ Петр? Вы ему верите? Чорт его знает, я его слишком мало знаю. Трудно быть уверенным в людях, которых видишь пять раз в жизни. У него хорошие рекомендации, его рекомендует бабушка, она разбирается.
– Иван Николаевич, – проговорил Савинков, – всё удастся. Если Плеве уйдет от нас, не на нас кончилась Б. О.[9] От партии он не уйдет. Я уверен.
Азеф смотрел непроницаемыми беззрачковыми глазами. Трудно было понять выражение его лица. Глаза, казалось, улыбаются, любят, благодарят.
Вы правы, – проговорил Азеф.
Он посмотрел на часы.
– Странно, Каляева нет.
– Наверное плутает.
В это время Каляев, ругая себя за опоздание, и не догадываясь взять извозчика, бежал по Фридрихштрассе.
Савинков узнал бы его среди миллиона людей: та же легкая, молодая походка, насмешливые глаза, нервные жесты, странная улыбка.
Янек!
Каляев бросился.
– Вы с ума сошли, – проворчал Азеф. – Ваши объятия обратят внимание, это не Россия.
Азеф хрипел, был взбешен. Чтоб скорей кончить разговор, проговорил быстрым рокотом, который уже знал Савинков:
– Мне сказали, вы хотите работать в терроре?
– Да, – громко сказал Каляев.
– Давайте говорить тише, – недовольно пророкотал Азеф, – почему именно в терроре, а не на другой работе в партии?
– Если у вас есть время, – заносчиво откидывая голову, признак, что он недоволен, оказал Каляев, – я вам объясню.
– Иван Николаевич, я знаю Янека с детских лет. Если я иду в террор, то мое ручательство…
Каляев вспыхнул. Глаза потемнели, его оскорбили.
– Сейчас, – равнодушно пророкотал Азеф, – мне люди не нужны. Возвращайтесь в Женеву. А если понадобитесь, я вызову.
– Я не могу вас ни в чем уговаривать, – еще заносчивей сказал Каляев, заносчивость подчеркнулась польским акцентом. – Я служу партии и делу освобождения России. Я буду работать там, где найду более нужным и целесообразным. – Каляеву изменило самообладание, оборвав, он глядел ненавистным взглядом на урода в сером костюме.
Азеф под взглядом Каляева отвел глаза.
– Стало быть, говорить нам не о чем, – резко зашумев стулом, встал Каляев. – Может, ты меня проводишь, Борис?
