Продолжалось война уже второй год. Партизан (террористов и военных преступников по версии Госдепа), где втихаря, где косвенно, а где и прямо (посредством гуманитарной помощи) снабжала Москва. Новейшим оружием, боеприпасами, снаряжением, продовольствием. Приложила к этому руку и Поднебесная, кровно заинтересованная в зуботычине заокеанскому соседу. Сибирская тайга огромна — куда как больше, чем обжитые территории. Особенно, если научится прятаться от авиации и спутников. Сложилась обычная ситуация — города и нефтепромыслы находились под контролем Коалиции, а тайга, степи и болота принадлежали партизанам.
Русские теряли десятки тысяч — частенько вместо военных объектов ракеты и бомбы падали на густозаселенные районы. А антипартизанские рейды, при хорошей спутниковой разведке, редко бывали безрезультатными. Но и партизаны не сдавались. Коалиция потери войск не афишировала, но говорят, что они стали сравнимы с потерями американцев в Корейской войне. Демократическая общественность воюющих стран на вопрос «А нахрена мы теряем столько парней в этой никому ненужной Сибири?» получала от Госдепартамента и Пентагона массу невразумительной жвачки типа «Так надо!», или еще хлеще — «А чтобы китайцам не досталась!». Но и сам Объединенный комитет начальников штабов тряс собственных аналитиков теми же вопросами — потери армии становились все ощутимее.
Капитан сидел в пластмассовом креслице под зонтом, смотрел на копошащихся в сумерках солдат и попивал «Миллер». Мысли его становились такими же кислыми, как и пиво. Рота Харди потеряла уже семнадцать солдат за два месяца после передислокации. И три «Брэдли». В одном из них позавчера сгорело все управление вторым взводом, вместе с самим командиром. Абсолютно глупо — проходивший мимо русский бросил в люк бутылку с зажигательной смесью. Убегавшего расстрелял патруль, но машину и экипаж спасти не успели, рванули ракеты в десантном отделении.
Раньше Харди зло недоумевал по поводу этого дикого народа — их кормят с руки, а они… shit. Днем поедают американские гамбургеры, запивая американской же «Кока-Колой», смотрят американские фильмы, а ночью — сыпят сахар в бензобаки, режут приводные ремни, закладывают фугасы на дорогах. Но недоумение прошло, когда он однажды наткнулся на развалины школы, в которую попали крылатые ракеты. Команда из русских добровольцев разбирала завалы, извлекая остатки тел, пролежавшие не одну неделю под грудами балок и кирпича. Девушка, бережно выносившая из развалин в полиэтиленовом мешке что-то небольшое, студенисто-мягкое, остановилась и посмотрела на Харди. Просто посмотрела. Капитан навсегда запомнил выражение бездонных голубых глаз над марлевой повязкой. Если бы взгляд мог убивать, тотчас лежать бы ему у развалин, разорванному крупным калибром. Вот тогда-то капитан и осознал — он оккупант. На земле врага. Тут — или русские, или он и его ребята. Третьего не дано. Радости в жизни ему, естественно, такое размышление не прибавило.
