— …идем мы от кладбища к замку. Следы завалило. У кладбища нашли четыре отпечатка ног, но уже здорово засыпанные. Отчетливых было три — в сугробе у входа в кухню. В сенях стояли эти сапоги. Еще немного мокрые. Чтоб им провалиться, все ботинки забиты…
Домбал снимает полуботинки, шарфом вытирает покрасневшие ноги.
— Мокрые?
— На подошвах даже еще не оттаял снег. Видно, не успел отряхнуть, только скинул и помчался во дворец.
— Кто?
Домбал и Лигенза пожимают плечами.
— Со скольких метров вы стреляли, Лигенза?
— Вроде бы с пятидесяти. Руки у меня совсем застыли, гражданин капитан. Я забыл прихватить рукавицы на меху, потому что ехать надо было сломя голову…
— Напишите по этому поводу жалобу в хозяйственный отдел Главной комендатуры милиции! Не стойте как столб, ради бога, садитесь. Домбал, сделай кофе. Голова у меня просто разламывается. А что на кладбище?
— С этим кладбищем, — говорит Домбал, — прямо целое представление. Черти бы взяли и этот Колбач, и Бакулу с его телефонным звонком в милицию…
— Я спрашиваю, что было на кладбище?
Домбал вешает носки на решетку у камина.
— С ума сойти…
— Домбал? — говорю я с холодной угрозой.
— Пусть Лигенза расскажет. Он правоверный католик, а я просто мокрый пес.
— Лигенза?
Сержант хлопает глазами.
— Что с вами, черт побери?! — кричу я на весь салон. — Спятили?
Сержант принимает классическое положение по стойке «смирно» и оглядывается на поручика. Делает глубокий вдох.
— …наверное, потому, что мы… просто с перепугу, гражданин капитан! — выпаливает он конец какой-то непонятной фразы.
— Что-о-о?..
— Мы, наверное, перепугались, гражданин капитан. Я и гражданин поручик, — информирует Лигенза, оглядываясь на Домбала, который с философским спокойствием рассматривает свои ботинки, черные, с узким модным носом. — Так точно, просто с перепугу. Я как раз сказал гражданину поручику, чтобы идти по следам. Входим в эти ворота на кладбище и все время светим фонарями. Идем, идем, светим, светим, и — накажи меня бог, если я вру, — вдруг метрах в двадцати перед нами валится на землю памятник с могилы. Как будто кто его толкнул. Может, от ветра? Трахнулся прямо перед нами и зарылся в снег. Живой души там не было. Я перекрестился, а гражданин поручик сказал такое слово…
— Домбал? — Я влажными пальцами начинаю растирать висок.
— Так и было. Лигенза не заливает.
Я начинаю кружить по комнате. Руки засовываю в карманы. Тут же ловлю себя на мысли, что точно так вышагивал здесь Бакула, рассказывая об Анне Хартман. Внутри, между ребрами, возникает мелкая дрожь, парализует дыхание, подступает к горлу. Однако нервы!.. Все тело в испарине. Они это видят. Лигенза вытирает рукавом дуло автомата. Домбал делает вид, что разгребает пепел в камине.
