— Значит, ему не терпелось увидеть ее?
— Да, я заметила его нервозность, которая могла указывать на это. Конечно, в нервозности не было ничего необычного, если учесть все, что ему пришлось пережить. Он еще больше похудел, а ведь и раньше не отличался полнотой. Он чуть ли не дергался, когда мы подъехали к его дому, и почему-то попросил меня зайти вместе с ним в дом. Меня не прельщала идея присутствовать при его встрече с женой, но он почему-то настоял на своем. Думаю, хотел быть с ней честным, не обманывать даже в такой малости, как прогулка в машине. Поэтому я вошла в дом. — Она сделала большой глоток из бокала.
Доктор обратил внимание, что ее рука сжала бокал с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— В передней спальне горел свет — когда я заезжала за ним, света там не было. Он открыл дверь и вошел. Я слышала, как он произнес ее имя — Лоррейн, а затем раздался тяжелый удар от падения его тела на пол. Я вошла в спальню вслед за ним и увидела ее. Она лежала голая на неразобранной кровати. Даже тогда, после смерти, было видно, что у нее завидная фигура, но лицо было ужасно, потому что ее удавили. Я прошла к телефону и позвонила в полицию. Затем вернулась в спальню и нашла Брета на полу, все еще в бессознательном состоянии. Я пыталась привести его в чувство, но безуспешно. Он оставался без сознания всю ночь и почти весь следующий день. Когда прибыли полицейские, то обнаружили на столике рядом с кроватью Лоррейн презерватив и другие доказательства того, что с ней был мужчина. Человек, убивший ее, так и не был обнаружен.
Она часто дышала, от ее лица отлила кровь, на щеках выступили лихорадочные красные пятна. Она взяла бокал и допила его.
— Налейте мне еще, доктор Клифтер. Не думала, что будет так тяжело все это рассказывать вам.
Она протянула ему пустой бокал.
Когда он вернулся из кухни, неся крепкий коктейль для нее и послабее — для себя, она стояла у окна и смотрела наружу. Ее спина, обтянутая сшитым по фигуре платьем, была напряженной и прямой, как у прислушивающихся людей. Даже то, что она не обращала на него внимания, не особенно его задевало, потому что она была высокая, стройная, с каштановыми волосами. Паула была из тех женщин, которые, не отказываясь от женственности, заслуживают уважения мужчин. Она обладала точеной, как ракета, фигурой, своего рода мощным оружием, но не использовала его для достижения своих интересов или оправдания ошибок. В Европе тоже встречались женщины, которые жили своей жизнью и не просили пощады, но они были скорее исключением, чем правилом. В Лос-Анджелесе тысячи женщин смело полагались на свой ум, были довольны жизнью и представляли собой динамичные атомы в хаотическом обществе.
