Лайм пришпорил коня и последовал за ней. Они обогнули господский дом и увидели сэра Джона, который в сопровождении трех рыцарей ехал к ним навстречу.
— Нет! — закричала Джослин и рванулась вперед к извивающемуся всем телом и жалобно плачущему сыну, которого зажал под мышкой сэр Джон.
Лайм развернул коня и преградил ей дорогу.
— Осторожно, вы угодите под лошадиные копыта, — предупредил он.
Резко вскинув голову, молодая мать обрушила на него всю силу своего гнева.
— Это как раз совпало бы с вашими планами, не так ли?
Натянув поводья, мужчина перевел взгляд на рыцарей. Понимая, что женщина вряд ли поверит ему, он решил не продолжать бессмысленный спор.
Когда сэр Джон подъехал достаточно близко, брат Мейнарда рассмотрел своего племянника. Ребенок оказался невероятно грязным, гораздо грязнее, чем его мать.
— Мама! — закричал он, увидев Джослин, и вытянул руки так, словно собирался взлететь.
Спустя мгновение сэр Джон находился уже рядом с Лаймом.
— Он кусается, — пробурчал рыцарь.
Мать протянула руки к мальчику.
— Отдайте мне сына, — потребовала она.
Встретив вопросительный взгляд сэра Джона, Лайм отрицательно покачал головой.
Молчаливый обмен взглядами не ускользнул от внимания Джослин. Она сердито посмотрела на брата Мейнарда, однако, боясь еще больше испугать сына, не решилась продолжать спор.
— Не бойся, все в порядке, — ласково произнесла женщина, поглаживая мальчика по ноге.
Хотя прикосновение матери и ее присутствие рядом несколько успокоили малыша, он продолжал брыкаться и тянуться к ней.
— Если пообещаешь не кусаться, — начал сэр Джон, — я посажу тебя в седло перед собой.
Оливер затих, видимо, раздумывая о том, что предпочесть: остаться зажатым под мышкой рыцаря или сесть в настоящее боевое седло. После довольно долгой паузы он, наконец, кивнул головой в знак согласия.
Подождав, пока сэр Джон усадит мальчика перед собой, Лайм спросил:
— Значит, этот маленький чумазый сорванец и есть Оливер?
Мальчуган возмущенно вскинул голову.
— Я не маленький! — выражение страха в его глазах сменилось негодованием.
Хорошенько присмотревшись к ребенку, Лайм убедился в том, что перед ним действительно сын Мейнарда. Если мальчика вымыть, то его волосы приобретут такой же золотистый оттенок, как и волосы отца, а лоб… даже через несколько слоев грязи отчетливо проступали линии и изгибы, свойственные нескольким поколениям Фоков. Правда, цвет глаз он унаследовал от матери, но форму они имели точно такую же, как у Мейнарда… и у него, Лайма.
