— Не приближайтесь, — с угрозой в голосе предупредила молодая вдова.
Повернув лошадь в сторону, Лайм покосился на ее оружие, затем перевел взгляд на лицо женщины. Ее изумрудно-зеленые глаза горели решимостью. Она мать и, пожалуй, без раздумий пустит в ход грабли, чтобы защитить своего ребенка. Пустит в ход, даже рискуя потерпеть неудачу.
— Завтра я отправляюсь в Лондон, чтобы подать прошение королю. Оливер поедет со мной.
— Зачем?
План созрел у Лайма совсем недавно. Собираясь в дорогу, он еще толком не знал, что будет делать дальше. Но чем больше он думал, тем больше ему нравилась эта идея. Пусть король собственными глазами увидит ребенка, которого Мейнард назвал наследником. И пусть решит, можно ли такое огромное и такое богатое поместье, как Эшлингфорд, отдать в руки младенца.
— Где он?
В глазах женщины появилось выражение удовлетворения.
— Там, где вы не сможете его найти.
— Я догадываюсь, что вы думаете обо мне, но заверяю вас, вашему сыну не грозит опасность.
На ее лице отразилось недоверие.
Он кивком головы указал на грабли.
— Вы собираетесь пустить их в ход?
— Да, если потребуется.
Лайм усмехнулся: сложившаяся ситуация начала казаться ему смешной. Что бы сказал его отец, если бы увидел, как облаченный в доспехи и вооруженный рыцарь застыл перед испачканной землей с головы до пят женщиной, которая намеревалась защищаться старыми деревянными граблями?
— Опустите грабли, леди Джослин. Не бойтесь меня.
— Не бояться? Я достаточно много знаю о вас, Лайм Фок, чтобы не верить вам. Я знаю, что вы за человек.
Мейнард постарался на славу!
— Неужели вы думаете, что эти старенькие деревянные грабли смогут помешать мне сделать то, ради чего я, по вашему мнению, приехал сюда? Я ведь хорошо вооружен. Гораздо лучше, чем вы, — добавил он, с усмешкой глядя на ее оружие.
Взгляд Джослин метнулся с огромного меча, прикрепленного к седлу, к мечу покороче, висевшему на поясе рыцаря, и, наконец, к кинжалу.
— Если бы я был хладнокровным убийцей, как убедил вас Мейнард, — спокойно продолжал Лайм, — вы бы уже не стояли здесь.
В глубине души женщина не могла не согласиться с таким веским доводом, однако грабли из рук не выпустила.
— Я не позволю вам забрать моего сына.
Лайм собрался было снова заверить молодую мать в том, что ни ей, ни ее сыну никто не причинит вреда, как из-за забора донесся протестующий детский крик.
— Похоже, он уже в моих руках, — обронил рыцарь.
Лицо Джослин исказилось от ужаса и отчаяния. Выронив грабли, она сорвалась с места и помчалась из сада.
