Ослепительно улыбнувшись, Чарли Ферраро послал ей из противоположного угла комнаты воздушный поцелуй.
– Чарли! – возмущенно воскликнула Кензи. – Надо отдать тебе должное, напугать девушку ты умеешь. – Убедившись, что ей ничто не угрожает, Кензи не знала, смеяться ей или плакать.
В конце концов возобладал праведный гнев, тем более, что Чарли расположился, как у себя дома.
Небрежно забросив мускулистые руки за голову, он удобно – и нагло – полулежал на роскошном бархатном диване с кисточками и султанами в стиле Наполеона III – ложе, приличествующее скорее одалиске, нежели нью-йоркскому полицейскому с натренированным телом, прикрытым сейчас лишь узкой полоской белоснежных трусов.
– Что это ты здесь делаешь? – возмущенно спросила Кензи. – Или просто попугать явился?
– По правде говоря, – осклабился Чарли, опуская ноги на пол, – я и не уходил. У меня же сегодня выходной. Забыла?
Увидев ее пылающее гневом лицо, он резко выпрямился и озабоченно посмотрел на Кензи:
– Эй, в чем дело, малышка? Похоже, ты не особенно рада меня видеть. Неприятности на службе или что еще?
Сбросив сумку на пол, Кензи устало прислонилась к двери и, сделав глубокий вдох, задержала дыхание на целых десять секунд, так что когда наконец с шумом выпустила воздух, упавшие на лоб пряди волос разлетелись во все стороны.
Проклятие! Сегодня вечером Чарли ей нужен меньше всего. Для начала она собиралась с часок от души понаслаждаться вновь обретенным Цуккаро, а отнюдь не скульптурными и, вообще-то говоря – кто же спорит! – прекрасными формами Чарли Ферраро, – а затем заняться подготовкой к первому в своей жизни действительно великосветскому рауту в «Метрополитен».
Кензи положила Цуккаро на столик в форме полумесяца у двери, опустила ключи в зеленую китайскую вазу эпохи Ханьской династии и, руки в боки, угрожающе подступила к Чарли.
– Выметайся, – негромко сказала она.
– Что-что? Не расслышал. – Чарли поковырял ногтем в ухе, вытаскивая несуществующий волосок. – Как это понимать, малышка?
– Ты что, оглох? – резко оборвала его Кензи. – Убирайся, говорю. Вон отсюда! – Она нетерпеливо хлопнула в ладоши. – Пошел!
Чарли явно был поражен и все не мог поверить, что она говорит всерьез.
– Да брось ты, малышка. – Он приподнялся на локте, стараясь сохранить невозмутимость и явно рассчитывая на свои мужские достоинства. – Шутишь? – добавил он, на сей раз с некоторой растерянностью.
– Думаешь? Сейчас увидим.
Кензи развернула картину, прошла к камину и принялась устанавливать ее на полке. Придав ей наконец должное положение, она повернулась и увидела, что Чарли откровенно, с видом знатока, разглядывает ее округлости.
