Кензи жила на Восемьдесят первой улице, на третьем этаже пятиэтажного кирпичного дома, владелец которого уже давно сдавал квартиры внаем.
В кухоньке, какие строили еще в двадцатые годы, была крохотная газовая плита с духовкой не больше, чем на два цыпленка, и древний, примерно того же времени, холодильник, который приходилось каждую неделю размораживать. Но Кензи это не волновало.
В углу гостиной с двумя окнами во двор с садиком и относительно высоким потолком находился камин, полку которого, покрытую потрескавшейся вековой краской, Кензи протирала ежедневно и неутомимо. Стены, слава Богу, были толстыми, да и соседи не шумели. В квартире имелись еще две небольшие спальни, и обходились эти апартаменты Кензи, по меркам Манхэттена, недорого.
К тому же такое помещение удобно с кем-нибудь делить, что поначалу и привлекло в нем Кензи более всего. К сожалению, три месяца назад ее соседка, покончив с многочисленными романами ради преуспевающего дантиста, перебралась на зеленые пастбища законного брака и уехала в графство Уэстчестер. Оказавшись без надежной товарки и вынужденная теперь в одиночку платить за квартиру, газ, электричество и кабельное телевидение, Кензи столкнулась с необходимостью поумерить свою главную страсть – покупки на аукционе.
Она обладала феноменальным умением находить «золушек» – предметы, которые были либо неправильно атрибутированы, либо просто остались не замеченными другими участниками торгов. Так, ей удалось приобрести истинные сокровища, которые она впоследствии то перепродавала с немалой выгодой, то сама наслаждалась их красотой.
Вот так, сводя концы с концами, она украсила свою квартирку вполне приличным, хотя и эклектическим собранием картин и старинных вещиц – роскошь, доступная разве что богачам и уж никак не скуднооплачиваемым молодым работникам «Бергли», где молчаливо признавался (во всяком случае – начальством) тот факт, что честь служить в такой конторе вполне искупает маленькую зарплату.
Честь честью, а хлеба на нее не купишь, невесело думала Кензи, поставив тщательно обернутого Цуккаро у двери и возясь с хитроумным замком – предосторожность, отнюдь не лишняя для одинокой горожанки.
Переступив через порог, она привычно захлопнула дверь спиной, и не успела запереть замок, как у нее противно закололо шею.
Здесь кто-то есть! В желудке у Кензи заныло, в горле встал ком, в ушах оглушительно зазвенело. Она медленно, осторожно повернулась.
