Возьмем, к примеру, Льва. Кто возьмется утверждать, что блестящий, могучий Д'Антуан перенес усекновение головы так же, как и его товарищи по несчастью?
Это было как удар. Удар кувалды. Но все-таки недостаточно сильный. И мелькнула ужасная мысль: ошиблись чертовы болваны! И тут картина перед глазами изменилась. Взгляд уловил корзину, пока туда падала голова, и чужие лица — уже почти забытые глаза смотрели на него, и в них застыло нетерпеливое ожидание встречи. Затем сгинул свет, и было лишь одно последнее странное ощущение. Голова лежала там, куда упала, но ей каким-то образом передавались утихающие конвульсии тела. Не это ли чувствует обезглавленная курица, бегая по двору?
Душераздирающая мысль: сколько ж это продлится? И наконец забвение.
Разумеется, забвение, ибо атеист Д'Антуан ни на что не рассчитывал. Для него все кончилось, угасли все ощущения. Пустота. Темнота. Даже не темнота, а… Безмолвие. Даже не безмолвие, а… Должно быть, приятно умереть и обнаружить: все кончено.
Нечто подобнее испытал Герое, казненный чуть раньше Д'Антуана.
Через его шею лезвие прошло легко. Аналогия с горячим ножом по маслу выглядит банальной, но она подходит лучше всего. Герое тотчас потерял сознание. Вероятно, этого он и ожидал. Когда снова открыл глаза, все казалось иным, но именно это он и надеялся увидеть. Дорога в ад выглядела нарядной, почти праздничной. Молнии — бутафорскими, и это еще слабо сказано. Вдоль тропы прыгали по камням алые огни, и вместе с ними плясали тени. Каким-то непостижимым образом у Героса возникла благодарность за все эти краски, за живописный антураж. Кое-что казалось знакомым — его существо наполнилось легким дежа вю. Внезапно к нему спланировал на крыльях летучей мыши демон в маске. Элегантный Герое безропотно двинулся навстречу неизбежным карам.
В ярко освещенных вратах и на пустыре за ними толпились воющие, молящие, бунтующие или смело шутящие грешники. Среди них он замечал старых знакомых, и в этом, разумеется, не было ничего удивительного. Он ожидал появления Д'Антуана, ведь его должны вот-вот гильотинировать. Царственный и надменный Д'Антуан в жизни не знал предрассудков и ждал от смерти только забвения. Интересно будет увидеть его физиономию, когда он поймет, что заблуждался. Да еще, как заблуждался!
Герое не рассчитывал вскоре увидеть Люсьена. За журналистом числился грешок-другой, и ему, конечно, не стоило уповать на торжественный прием в райских кущах, но все же в нем сохранилась невинность, вроде невинности фавна, и она, возможно, спасет его от адских котлов.
