– Неотразимым и сексуальным…
– Мама!!!
– Да-да! Он именно такой! Пусть мне пятьдесят, но я же не слепая Я понимаю, ты расстроена, моя милая, но не должна во всем винить его. И вообще, стоит вам увидеть друг друга, все встанет на свои места.
– Ты бы послушала, что он говорил! – обиженно сказала Аманда.
– Понимаю, но отнесись к этому с юмором. Представь, как он удивится, когда тебя увидит. Ведь смысл этого визита как раз и состоит в том, чтобы вы познакомились поближе. – Тут мать остановилась, заметив характерный блеск в глазах дочери. – Аманда! Что ты задумала? Мне не нравится выражение твоего лица.
– Пьеру это еще меньше понравится, – сказала дочь, возбужденно шагая по комнате. – Я придумала отличный способ с ним расквитаться.
– Не желаю больше ничего слушать! – сказала графиня и встала, чтобы достать платье. – Не желаю!
– Придется, мамуля. Мне нужна твоя помощь.
– Аманда, я против!
Но Аманда смотрела такими умоляющими глазами, что решимость матери дрогнула, и она села.
– Ну что ты еще придумала? Аманда быстро объяснила суть дела, и хотя сначала Маргарет Герберт слушала с явным не одобрением, постепенно, как и надеялась Аманда, чувство юмора взяло верх над благоразумием.
– Если все получится, будет забавно, – неохотно согласилась мать, – хотя и не представляю, как тебе все это сойдет с рук.
– А почему нет? Разве я не была ведущей актрисой в школьном театре?
– Как ты можешь сравнивать! Это же не школьный спектакль!
– Весь мир подмостки, – продекламировала Аманда. – Послушай, ма, я просто хочу его немного попугать. Сначала пусть увидит меня страшной, а потом, когда дойдет до кондиции, я спущусь к ужину во всем блеске.
– Знаешь, вообще-то неплохо придумано, – согласилась мать, надевая платье – Тогда позвони папе и скажи, что у меня корь.
– Корь? Это обязательно? – Посмотрев на дочь, Маргарет Герберт покорно подняла трубку домашнего телефона. – Генри? Случилось нечто ужасное! У Аманды корь.
– Я так и знал! – загремел в трубке голос графа. – И у конюха корь, а она каталась с ним верхом дня два тому назад. Послушай, а разве Аманда не переболела корью в ту зиму, когда мы ездили в Сент-Мориц?
Прижав ухо к трубке, Аманда отчаянно жестикулировала, взывая к изобретательности матери.
– Тогда у нее была коревая краснуха, Генри, – солгала жена.
– Ну и ну! – проворчал граф. – Значит, знакомство с Пьером отменяется, если, конечно, он еще не переболел корью.
– Болел или не болел, не имеет значения:
