– Вы так говорите, будто я операция какая.
– Причем серьезная! Жаль, что мне приходится ее обманывать. – Он вздохнул, отгоняя неприятную мысль. – Встречаемся через четверть часа в гостиной, это рядом с библиотекой. И вот еще что – называй меня на “ты”.
– Мне переодеться?
– Не надо.
Она оглядела себя.
– На самом деле, какая разница? Что то, что другое – просто не на что смотреть!
– Неблагодарная дрянь!
Когда дверь за ним захлопнулась, Аманда рассмеялась и подошла к зеркалу, чтобы подкраситься (на этот раз не так сильно). Ей пришло в голову, что мадам Дюбрей может узнать ее (женщины намного интуитивнее мужчин), но потом она решила, что вряд ли: ведь они не виделись так давно. Глядя в зеркало, Аманда нахмурилась: ей вдруг, как и Пьеру, перестала нравиться вся эта затея, и она впервые пожалела, что решилась на такую рискованную игру.
В дверь негромко постучали, Аманда отошла от зеркала и открыла. У порога стояла женщина средних лет с мягкими седыми волосами и большими темными глазами и смотрела на Аманду с такой прямотой, что та сразу насторожилась. Мать Пьера! Она была маленького роста, но благодаря высоким каблукам и пышной высокой прическе казалась статной; держалась просто, но с достоинством.
– Вы Мэнди? – спросила она на английском с приятным акцентом.
– Да. – Аманда сразу прониклась симпатией к женщине, которую смутно помнила с детства. – А вы, – она запнулась, – вы мама Пьера?
– Совершенно верно. Нас должны были представить официально, но я подумала, хорошо бы сначала немного поболтать.
Аманда посторонилась, и мадам Дюбрей вошла и села в кресло, а Аманда пристроилась на стуле у туалетного столика.
– Когда Пьер на днях позвонил мне и сказал, что помолвлен, я очень удивилась. Он раньше никогда не говорил о вас, и я.., я и не предполагала, что он может серьезно увлечься.
– Все получилось довольно неожиданно. – Аманда чувствовала, что надо что-то объяснить, но старалась говорить как можно меньше, чтобы вдруг не сказать что-либо противоречащее версии Пьера. – Вы же знаете, какие мужчины! Терпеть не могут, когда попадаются на крючок!
– Да, вам это, несомненно, удалось. – Она улыбнулась. – Никогда не слышала, чтобы сын говорил о девушке с такой нежностью.
– Правда? А что он сказал?
– Что вы красивая, неиспорченная, с живым чувством юмора.., и что он вас любит. – Мадам Дюбрей нервно постукивала пальцами по ручке кресла. – Теперь, когда я вас увидела, я понимаю, почему он увлекся: вы очень красивая.
