– Похоже, я все сделала.
– Конечно, так что идите мыться. Ванная на втором этаже, дверь налево.
Она побежала наверх и сразу же нашла ванную. Это была чудесная комната, выдержанная в светло-желтых тонах. Луиз пощупала одно из пушистых полотенец и подумала, сам ли Закари подбирал ванные принадлежности в тон стенам? На сосновой полочке она нашла нераспечатанный кусок мыла с приятным запахом лимона.
Когда Луиз вернулась в гостиную, Закари уже поставил на столик около высокого створчатого окна кофейные чашки и тарелки.
Как только она вошла, он начал разливать кофе, и Луиз вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась. Ее ноздри с трепетом уловили восхитительный запах, и она сглотнула слюну.
– Садитесь и ешьте, – сказал Закари, пододвигая к ней тарелку, на которой лежал бутерброд с сыром.
Она с умилением посмотрела на толстый кусок хлеба.
– Вы часто едите на ланч бутерброды?
– Когда работаю – да. Я не могу тратить время на готовку или на поиски кафе. Я хожу туда, только если бываю свободен.
– Вы работаете каждый день? – спросила Луиз перед тем, как взять свой бутерброд, внутри которого разглядела огромный кусок чеддера, политый томатным соусом. На вкус это был соус домашнего приготовления.
Наступила пауза. Луиз озадаченно подняла голову и заметила, что лицо Закари побагровело, а губы плотно сжались. Что взволновало его? Уж очень он раним, подумала она, хотя, конечно, в последнее время ему здорово не везло. Несчастный случай, и как следствие его шрамы на лице и боль в душе, а теперь еще это ограбление. Любой на его месте станет вспыльчивым.
– Как правило, да, – наконец выдавил Закари.
Луиз остро почувствовала горечь в его словах, и ее сердце отозвалось на страдания художника.
– Вам пока не удается работать так, как раньше?
Он раздраженно посмотрел на нее.
– Я уже говорил вам, когда вы были здесь в прошлый раз, что после несчастного случая я не могу писать вообще. Нет, физически я здоров. Но у меня пропало желание. Я не знаю, что писать. Часами стою, уставившись на холст, и ничего не приходит в голову…
Закари нахмурившись замолчал, и она посмотрела на него с сочувствием.
– Я понимаю, вы расстроены…
– О Боже! – взревел он, бешено вращая глазами.
Луиз вздрогнула, уронив недоеденный бутерброд на тарелку.
– Вы расстроены… – передразнил он ее. – Ваша болтовня сводит меня с ума! Я художник. Я должен писать – и не могу, и не понимаю почему. Пытаюсь работать, но чем больше мучаюсь, тем хуже у меня получается.
