В гостиной Луиз сняла жакет.
– Если в доме есть продукты, я могла бы приготовить что-нибудь. Это единственная комната, которую разгромили?
– Да. Очевидно, злоумышленники поднимались наверх, но то, что их интересовало, находилось внизу, и, возможно, они торопились убраться отсюда до моего прихода. Скорее всего, предпочли не терять время зря. Полицейские сказали, что я легко отделался. Они видели кое-что и похуже.
– Но вам от этого не легче, – подытожила Луиз, и он поморщился.
– Нет.
Предстояла нелегкая работа, а Луиз устала после нескольких дней напряженных дежурств, но она привыкла к тяжелому труду и любое дело с непоколебимым упорством доводила до конца. Так что она вряд ли успокоится, пока не приведет гостиную в первоначальное состояние. Она утомилась, но не настолько, чтобы не заметить, что Закари побледнел, и предложила ему отдохнуть.
– Я в порядке, – коротко ответил он.
– Нет, не в порядке. Сядьте, не упрямьтесь. Что хорошего в том, если вам снова станет плохо?
Рот Закари скривился, и он заявил:
– Не люблю женщин-командиров!
– А я и не прошу меня любить, – возразила она, но его слова больно задели ее. – Я просто хочу, чтобы вы послушались здравого смысла и сели прежде, чем упадете.
– Хорошо.
Закари пожал плечами и медленно побрел к стулу. Успокоившись, Луиз вернулась к работе, а он некоторое время наблюдал за ней. Потом вышел в кухню. К ее удивлению, вернулся он с кофейником и с тарелкой толсто нарезанных бутербродов.
– Кафе уже закрылось, так что нам не удастся там перекусить. У меня небогатый выбор бутербродов – с сыром или с салатом. Какой хотите?
– Да любой, – ответила Луиз, не отрываясь от дел.
Закари невозмутимо посмотрел на нее.
– Хватит возиться с этой царапиной. Идите умойтесь, и мы поедим.
Луиз с досадой показала на глубокую борозду, оставленную грабителями на столе.
– Что заставляет людей вытворять такие мерзкие штуки? Этот стол совершенно испорчен и выглядит, как старая рухлядь.
– Он относится к позднему георгианскому периоду, – сообщил Закари, нахмурившись, и его покрытое шрамами лицо стало похоже на страшную маску, при виде которой люди бегут прочь. Но голос его звучал сдержанно и спокойно:
– Стол не очень ценный, но у нас он с тысяча восемьсот двадцатого года, и мне бы не хотелось расстаться с ним. Наверное, его можно восстановить. Я знаю мастера, который реставрирует старинную мебель, и на днях позвоню ему.
– Вот и славно, – ответила Луиз и, оглядев гостиную, добавила:
