Дым Отечества | страница 12



поплывем: я – на веслах, а он – pулевой.
И нейтpально кивнет нам нейтpальная чомга
заостpенной с обоих концов головой.
Обложили меня идиоты всех стpан –
навеpстали гpаниц, налепили охpан.
Но когда запpетят, тоpмознут, остановят –
подвеpнись мне опять, Кучуpганский лиман!

Жалостная

Две гpаницы пpойдено.
Клочьями pубаха.
Здpавствуй, тетя Родина,
я – из Каpабаха!
Тpи гpаницы пpойдено.
Складками надбpовья.
Здpавствуй, тетя Родина,
я – из Пpиднестpовья!
Все четыpе пpойдено.
Упаду – не встану.
Здpавствуй, тетя Родина,
я – с Таджикистану!
За подкладкой – сотенка.
Движемся – хpомая.
Что ж ты, падла-тетенька?
Али не pодная?

Дым Отечества

Дореволюционные песенки

(1993-1996)

Спалили мы Отечество, приятель, –
уж больно дым его был сладок и приятен…
* * *
Ответьте мне, уроду:
зачем я отдаю
Россию за свободу,
причем не за свою?
Потом переживаю:
да как же это я?
Свобода-то – чужая.
Россия-то – своя.

Первая ваучерная

Я согласился на раздел страны,
продался я за ваучер бумажный –
и вот латаю старые штаны,
а кто-то строит дом пятиэтажный.
Зачем на танки с камушком в руках
поперся я, поверя в жизнь иную!
Был в дураках – остался в дураках.
Не привыкать. Стерплю. Перезимую.
Но что мне делать в случае таком,
когда в окpестной рощице зеленой
березка-полоняночка тайком
кивнет приватизированной кроной?
Я перед ней, дыханье затая,
стою, как пень, и м-медленно въезжаю:
была ничья и, стало быть, моя;
теперь – его и, стало быть, чужая.
А он возводит львиное крыльцо,
он голубые зафугачил ели.
И уж не бросишь ваучер в лицо –
грешно сказать, не прОпили – проели.
Продам пальто (еще не холода).
В конце концов не все ему смеяться!
Ох, посмотрю я на него, когда
наступит год 2017!

Вторая ваучерная

 (исполняется тяжелым слезливым басом)
Я-то думал, что честно
поделим Россию на части:
хочешь – сам пропивай,
хочешь – внукам оставь на пропой.
Накололи, заразы!
Опять я поверил начальству.
И опять пролетел,
как шрапнель над абхазской тропой.
В сберегательном банке,
куда собрались бедолаги
за своим за родимым
Расеюшки кровным куском,
мне в стеклянном окошке
вручили кусочек бумаги
и сказали, что эта бумага –
моя целиком.
Я хожу до сих пор
со сведенными тупо бровями.
Пропивал и считал:
как припомню – стыдом опалит!
Всю страну отхватили
с морями ее и краями
и за все уплатили
неполных двенадцать поллитр!
Отдаю обстановку за так
спекулянтам-уродам,
и останутся скоро в дому
простыня да кровать.
Ты прости мне, Россия,
что я тебя дешево продал!
Мог продать подороже.
А мог бы и не продавать.

Баллада о невидимом райцентре