французская эротическая поэзия и «Улисс»; последняя книга — из ее личной библиотеки.
Это совсем нетрудно — однажды сонным зимним днем соблазнить мальчика-подростка в пахнущей книгами теплой библиотеке. Она ничего не имела против прыщей. Она восхищалась моими глазами.
«Очень сексуальные, — говорила она, — как раз для спальни».
Первый акт совращения имел место в служебном помещении библиотеки. У мисс Полански был пятнадцатиминутный перерыв, за стойкой осталась другая библиотекарша. Мы устроились в кресле рядом с радиатором, откуда с шипением вырывался пар, и этот звук в моей памяти навеки связан с мисс Полански. Процесс продолжался всего несколько минут, но этого оказалось достаточно, чтобы привести ее к бурному оргазму, во время которого, боясь привлечь внимание клиентов библиотеки, она сквозь стиснутые зубы с силой выдувала воздух; с тех пор свист испускаемого пара всегда навевает у меня похотливые образы. Услышать ее несдерживаемый крик мне довелось только тогда, когда городские библиотеки стали закрывать по вторникам и четвергам после полудня и я начал использовать для утех свою комнату в нашей семейной квартире, пока мать работала в больнице.
В нашем распоряжении было около трех часов от полудня до момента возвращения моей сестры из школы, однако большая часть времени уходила на поездку в метро от Манхэттена до восточного Бруклина. Поэтому, едва захлопнув за собой дверь, мы молниеносно освобождались от одежды. В экстазе мисс Полански кричала не очень громко (теперь, задним числом, я имею возможность сравнивать), однако испускала глубокие громкие стоны, похожие на звуки органа. Учитывая фарсовую природу нашей связи, нет ничего удивительного в том, что однажды днем, едва приведя одежду в порядок после обычных упражнений, мы наткнулись на сидящую за кухонным столом мутти. По какой-то причине она отпросилась после обеда, и я так никогда и не узнал, сколько времени она просидела там. Разгадать выражение ее лица не представлялось возможным. Я представил ей мисс Полански как репетитора по математике, помогающего мне с алгеброй; Рут протянула ей руку, мутти пожала ее очень вежливо и предложила кофе.
Я давно не вспоминал об этом событии. Мне не слишком приятно думать о нашей квартире, в особенности о кухне.
Возвращаюсь к Микки и его женам. Луиза, как я сказал, была первой, и это продолжалось семь лет. Сексуальная революция уже цвела пышным цветом, и Микки жаждал получить свою долю, что нетрудно для профессора. Тогда появилась Мэрилин Каплан, вечная последипломная студентка.
