Это чистое везение, подумал Крозетти, что так много страниц, написанных одной и той же рукой, оказались под обложкой «Путешествий» Черчилля. Однако тут же мелькнула новая мысль. Он представил себе, что после смерти какого-то старика вдова или другие наследники решают избавиться от бумаг покойного. Они связывают их в пачки, выносят на крыльцо и посылают парнишку за торговцем старыми бумагами. Тот приходит, сговаривается о цене и уносит пачки. Теперь у нас есть комната под кладовую, говорит жена наследника, весь этот старый пыльный хлам долой, уф!.. Спустя какое-то время торговец бумагами получает заказ от лондонского переплетчика, своего постоянного клиента: тому нужна кипа старых бумаг.
И поскольку страницы с карандашными пометками исписаны другим почерком, переплетчик, наверно, случайно сунул их в тома той же книги, для которой предназначалась купленная старая бумага покойника, измышленного Крозетти. Да, так вполне могло произойти. Эта мысль принесла ему чувство удовлетворения: душа жаждала открытия. Однако после долгой работы с увеличительным стеклом в тщетной попытке сложить из черно-коричневых закорючек слова у него разболелась голова. Он отложил лупу, пересек лофт и спросил Ролли:
— У вас есть аспирин?
Ему пришлось повторить вопрос, прежде чем она почти рыкнула на него:
— Нет!
— У всех есть аспирин, Кэролайн.
Она швырнула на стол инструмент, испустила трагический вздох, слезла со стула, зашагала прочь и вернулась с пластиковой бутылочкой. Она с такой силой сунула лекарство в руку Крозетти, что таблетки застучали, как крошечные кастаньеты.
— Спасибо, — официальным тоном поблагодарил он, проглотил три таблетки и вернулся на кухню.
В нормальной ситуации он предпочел бы посидеть, а еще лучше — полежать в тихом месте, пока не утихнет болезненная пульсация. Но удобного кресла у Ролли не было, а прилечь на ее постель он поостерегся. Поэтому он с мрачным видом расположился у кухонного стола и сидел там, шелестя старыми бумагами. Будь Кэролайн Ролли нормальным человеком, думал он, они могли бы вдвоем поломать голову над этой загадкой. У нее должны быть книги и по водяным знакам, и по начертанию букв в первой половине семнадцатого столетия. По крайней мере, она наверняка знает, к кому обратиться за консультацией.
Едва мелькнула эта мысль, как он просиял и вытащил из кармана мобильный телефон. Посмотрел на часы: еще нет одиннадцати. В одиннадцать его мать смотрит «Сегодня вечером» и в течение часа не отвечает на телефонные звонки, чтобы, не дай бог, не пропустить чего-нибудь об апокалипсисе. Но сейчас она сидит в кресле с книгой.
