В нескольких футах, в глубине пляжа, росла одна-единственная пальма, и она медленно встала и поплелась к ней. Голова загудела от усилия, а ноги просто подкашивались от слабости, но она через «не могу» подстегнула себя, приняла самую гордую осанку и продолжала ступать по песку — ни о каком пошатывании или шарканье особы королевской крови не могло быть и речи. «Принцесса — всегда принцесса, — говорила мама, — неважно, где она, и сколько людей ее окружают или как они себя ведут. Она должна всегда оставаться принцессой, давая тем самым понять незыблемость своего статуса в глазах окружающих. А иначе… иначе они просто зарвутся».
«Зарвутся, — подумала Ария, — как этот мужчина сегодня утром». Господи, как он ее называл! Она прижала ладони к пылающим щекам, словно пытаясь остудить и изгнать заливший их румянец. А как он к ней прикасался! Никому за всю ее жизнь и в голову не пришло бы так коснуться ее! Неужели он и впрямь не понимает, что не смеет дотрагиваться до наследной принцессы?!
Она села в тени дерева. Ей так хотелось прислониться к стволу и отдохнуть, но она не рискнула. Она наверняка уснет, и что тогда? Этот мужчина увидит ее спящей, когда вернется с едой!
Она села прямо-прямо и стала смотреть на океан, и, вопреки ее воле, события последних суток почти воочию всплыли перед ее глазами.
Прошедшая ночь была худшей в ее жизни, как наверняка была бы худшей в жизни любого человека. Три дня назад она впервые покинула свою родную страну Ланконию. Она должна была стать официальной гостьей американского правительства, и пока ее министры вели бы переговоры с властями, американцы собирались развлекать Арию всеми доступными и благопристойными средствами. Ее дед-король объяснил ей, что их размашистое гостеприимство было вызвано попыткой уговорить его продать им ланконийский ванадий, но это их дела — ему же показалось, что Арии пойдет на пользу путешествие и смена впечатлений.
И вот началось долгое, утомительное путешествие на поездах, а потом — на военном самолете, который был спешно обставлен антикварными стульями, креслами и обит изнутри парчой. Кое-где эта обивка оторвалась от стен, но Ария сделала вид, что ничего не заметила. У нее еще будет время вволю похихикать; позже она собиралась рассказать обо всем сестре. Американцы приняли ее хорошо, но чуточку странно. Только что перед ней кто-нибудь раскланивался самым почтительным образом, а потом через минуту брал ее под локоть и говорил:
