Граф Стэнхоуп был одет в темно-зеленый камзол и серебристые панталоны до колен. Букли парика свисали до самых плеч.
– Тебе и двенадцати не было, когда ты уже умел отлично стрелять, – кивнул граф Лайонелу. – Я очень хорошо это помню.
Повернувшись к Гаррику, граф бросил на своего младшего сына недовольный взгляд. Гаррику шел тринадцатый год.
Мальчик сделал вид, что с интересом изучает свое ружье, словно увидел его в первый раз. К нему подбежала пятнистая охотничья собака и ткнулась в ладонь своим мокрым холодным носом. Гаррик притворился, что не заметил ласкавшегося к нему пса.
– А ты, Гаррик, сколько уток тебе удалось сегодня подстрелить? – сердито обратился к нему отец.
Гаррик поднял голову, чувствуя, как щеки заливает жаркий румянец. Отцу ведь прекрасно известно, сколько птиц ему удалось подстрелить.
– Ни одной, – выдавил наконец Гаррик.
Наступила гнетущая тишина.
– Ни одной, – хмыкнул отец. – Лайонел подстрелил добрых полдюжины, а ты, значит, ни одной?
С трудом выдерживая взгляд голубых глаз отца – таких же голубых, как у Лайонела, – Гаррик прошептал:
– Вы правы, отец…
– Может, оставить тебя здесь, чтобы ты как следует попрактиковался в стрельбе, а самим пока вместе с матерью и братом вернуться в Лондон? – спросил граф.
Гаррик пожал плечами, притворяясь, что ему все равно. Собака снова ткнулась ему в ладонь холодным носом, и на сей раз мальчик не выдержал, погладил собаку по голове. Он ненавидел охоту, считая это занятие слишком жестоким, поскольку очень любил животных, хотя отец считал, что его любовь к ним чрезмерна. Граф был твердо уверен, что подобные чувства не делают чести мужчине, и не поощрял их в сыне.
– Отец, – заговорил Лайонел, – помните зимнюю ярмарку? Никто не мог превзойти нашего Гаррика в борьбе, даже тот громадный крестьянин из Уикхэма! Гаррик отлично дерется, разве так уж важно для него метко стрелять?
Подойдя к Гаррику, Лайонел широко улыбнулся и одной рукой обнял брата за плечи.
– К тому же он очень нравится женщинам, – продолжил он, глядя на сурового отца, – хотя разрази меня гром, если я понимаю, почему! Лично мне кажется, что из нас двоих я краше! – Лайонел лукаво подмигнул брату.
Последнее было правдой лишь наполовину, но Гаррик был искренне благодарен брату за то, что тот, как всегда, пришел ему на помощь, пытаясь защитить от отцовского гнева.
– Моим наследником будешь ты, Лайонел, – едва заметно улыбнулся граф, – и тогда все женщины станут смотреть только на тебя. А драться на кулаках больше пристало холопам, Гаррик!
