— Что тебе нужно здесь, а? Что?
— Мне и в самом деле не нужно оставаться на собрании, Карр, — сказала она. — Я пришла только сообщить тебе, что продаю свой пай в компании. И свой, и Элисон.
— Я куплю их. — Он хлопнул рукой по столу. — Сколько ты хочешь? Олли, позаботься об этом и выведи ее отсюда.
Она почувствовала почти что жалость к нему. Но потом подумала о том, что он сделал с компанией отца, как грабит людей и топчет всех тех, кто оказывается у него на пути, и продолжила:
— Мы не продадим наш пай тебе, Карр Хэрроу. Я никогда не продам его тебе.
— Ты — сука! А кому, ты думаешь, продашь их? Я не хочу никаких посторонних в моей компании! Они не нужны мне! — В гневе он попытался было встать, но ноги отказали ему, и он упал в кресло, тяжело дыша.
Что с ним? — удивилась Джинкс. А вслух сказала:
— Это действительно все, что я хотела тебе сказать. — Она встала. — А теперь я уйду и дам тебе провести твое собрание.
— О нет! — завопил он. — Нет!
— Мне очень жаль, но…
Похоже, что он взял себя в руки, потому что поднял дрожащую истощенную руку и сказал:
— Подожди. Не… не уходи, Джинкс. Я… Мне не следовало так орать на тебя, да? Я… я сегодня сам не свой. — Он даже попытался улыбнуться, и она подумала, что он, вероятно, затевает что-то отвратное. Рука его потянулась к звонку, находящемуся сбоку от стола, и через секунду в комнату вошел предводитель собак. Карр что-то прошептал ему, и человек вышел.
— Выпьем по бокалу черри, а? — сказал Карр. — Вспомним старые времена, я не хочу, чтоб ты думала, что у меня есть обиды.
Она видела, что он очень старается сдержаться. «Что он замышляет?» — подумала она. Ну, она не станет дожидаться здесь правды.
— Я не буду пить с тобой, Карр! Пенфилд, Олли… — она направилась к дверям, но брат сказал ей вслед:
— Так ты хочешь продать свои доли чу жому, Джинкс? Отлично, это… твое право, конечно же, в конце концов.
Снаружи послышался шум, и с его лица исчезла гримаса дружелюбия.
Джинкс окаменела. И что теперь? Распахнулась дверь, и в комнату чуть не влетела свора рычащих собак.
— Убирайтесь, паршивые псы! — Собачий предводитель бросил палку на дорогу и захлопнул дубовую дверь перед самыми мордами доберманов, готовящихся к прыжку.
Карр взорвался безумным хохотом.
— Ну, а теперь послушаем, кому же ты собираешься продать свой пай, э-э-э, мисс Умнейшая ослица.
Он наклонился к ней, глаза его были как два раскаленных ненавистью шара.
— Ты не уйдешь отсюда — ты, сука, пока не продашь мне свой пай!
