- Ты был в Шуше, когда Ахмед убил бабушку Ханум и еще двоих? - вдруг спросила мама, глядя, как дядя Нури аппетитно похрустывает.
- Конечно! - промычал он, впиваясь зубами в нежное мясо. Усмехнулся и, понизив голос, наверное, чтоб не слышала бабушка Фатьма, добавил: - Я ему за день до того пистолет продал. Из него он и бабахнул!
- Правда? - испуганно спросила мама.
Не переставая жевать и улыбаться, дядя Нури утвердительно кивнул головой.
Ахмед был племянником бабушки Фатьмы, младшим сыном ее сестры. Он учился в гимназии вместе с дядей Нури и был влюблен в Мину, свою двоюродную сестру, дочь бабушкиного б пата. Это был тощий, дерганный, нервный парень. Как-то в сердцах он выстрелил в своего старшего брата и тот лишь по случайности остался жив - пуля прошла мимо сердца.
А убийство случилось так. Ахмед пришел в гости к дяде Мехти, отцу злосчастной Мины, и еще в саду увидел, что па веранде сидят три женщины: мать бабушки Фатьмы, бабушка Ханум, старшая жена Гаджи Ахунда десятипудовая Ясемен-ханум и мать Мины тетя Сенем. Они сидели па веранде, сворачивали долму и беседовали. Всходя по лестнице, Ахмед услышал, что говорят о нем, и притаился. "Ахмед психованным, - сказала бабушка Ханум. - Нельзя за него Мину выдавать". Две другие женщины согласились с ней - да, да, психованный. "Да и потом, зачем - Ахмед? Он и так нам родня. Девушку надо выдать за сына Гаджи Башира: и парень умница, и богатства выше головы".
Ахмед поднялся на веранду, достал пистолет и тут же уложил всех троих.
- И зачем только ты ему пистолет продал? - мама огорченно вздохнула. Знал ведь, что парень не в себе. Погибла бабушка...
- Ну... Я же не знал... Думаешь, мне не жалко старуху? - Дядя Нури все еще не переставал жевать. - Попросил, а у меня как раз деньги вышли...
- Деньги у тебя не задерживаются...
- Э-э, Ягут... - с горечью произнес дядя Нури, вытирая губы белоснежным полотенцем. - Знала бы ты, как швыряются деньгами настоящие богачи!... Видела бы, как развлекаются сыновья Джавад-бека, Солтан-бека!... Пожалела бы своего братишку! - И дядя Нури откинулся на подушку, заложив руки за голову.
- Пзови холопа, пусть сапоги стащит, - велел дядя Нури Гюллю.
- Давай я сниму, - предложила Гюллю.
- Делай, что сказано! - резко ответил дядя.
Гюллю побежала в сад.
Я знал, что дядя Нури велел позвать Ширхана. У нас все, и мама, и отец называли слуг "холопами", но ни у кого это слово не звучало так презрительно, как у дяди Нури.
