Под большим ореховым деревом Гюллю стала поливать ему из медного кувшина, и дядя Нури, взбивая пышную пену, намыливал лицо, шею, грудь...
Ширхан, погонявшись за курами, поймал пару молодых петушков и зарезал их. Дядя Нури умылся, насухо вытерся и набросил полотенце на плечо Гюллю. Гюллю улыбнулась ему в ответ, и я, инстинктивно восприняв эту лукавую женскую улыбку как выпад против Ширхана, рассвирепел.
Пришла мама, ведя за руку мою сестренку, и еще издали улыбнулась брату:
- С приездом!
Дядя, тоже улыбаясь, пошел ей навстречу, ласково поворошил волосы девочке, добрым взглядом окинул маму...
- А ты прекрасно выглядишь, Ягут, не сглазить бы!
Ширхан вытащил на веранду стол, Гюллю накрыла его белоснежной скатертью, и пошел разговор о том, о сем... О свержении царя Николая, о взрыве большого военного склада, о родственниках бабушки Фатьмы, живущих в Шуше. Мама долго смеялась, когда дядя Нури рассказал ей, как в Шушу к нему приезжал один из бабушкиных племянников - Агакнши -1 выбрался из непроходимых сальянских лесов, чтобы повидаться с родственником. Я знал дядю Атакиши, - это был нескладный, косоглазый, постоянно улыбающийся парень с огромным крючковатым носом.
- Напялил я на него один из своих костюмов, - рассказы вал дядя Нури, - на шею бабочку, на башку - шляпу и втро ем - еще был один мой приятель, грузин - отправились в ночной клуб. У меня там девицы знакомые, подучил одну, чтоб поласковее была с Агакиши - Подходит она к нему, полуголая, начинает заигрывать, а тот только зубы скалит, носом своим длинным то в одну, то в другую сторону!... А она возьми да и плюхнись к нему на колени! Обхватила голыми руками за шею, давай в нос целовать!... Убежал, представляешь? Вырвался от нее и умчался, как дикий бык! Смеху было!... Даже аплодировали!...
Мама хохотала от души. А бабушка, собственноручно готовившая во дворе чихиртму, делала вид, что не слышит - как-никак Агакнши приходился ей родственником. Во всяком случае Гюллю, стоявшая рядом с бабушкой, все слышала и смеялась. А я не смеялся. Я представлял себе, как стыдно, как неловко было Агакиши, когда чужая женщина целовала его в длинный нос, н мне было жалко парня.
Гюллю разложила на столе тонкие лепешки, сыр из овечьего молока, масло, зелень и принесла тарелки с чихиртмой.
- Подсаживайтесь ближе! - сказал дядя Нури маме.
Но мы с мамой есть не стали. Тогда бабушка посадила за стол мою сестренку и стала кормить ее. Дядя Нури с его тонкой талией ел за троих. И очень быстро жевал, будто спешил куда-то.
