- А ты-то как здесь очутился? - спросил Н., когда взгляд Филиппа стал более осмысленным. - Куда твой начальник смотрел?
- Какой начальник? - пробормотал Филипп. Он все ещё слабо соображал.
- Ну, - Н. запнулся и не сразу выговорил имя. - Акрор.
Филипп внезапно задрожал всем телом.
- Нет его, - просипел он так тихо и невнятно, что Н. едва расслышал. Кончился он.
- Помер?
- Пропал, - еле выговорил Филипп. - Сгинул.
- Как?! - Н. охватила бурная радость отмщения. - Все выкладывай! Ты вообще-то меня помнишь?
- Не помню, - сказал Филипп, щуря в полутьме глаза и вглядываясь в лицо Н.
- Вы с Акрором арестовали меня и девушку, - Н. проглотил комок, чувствуя, как на глазах появляются слезы, - около железнодорожного моста. Потом у машины спустило колесо, и... - он не мог говорить дальше. - Это было в конце мая. Вспомнил?
- Да, - сказал Филипп и вдруг быстро забормотал: - Я не виноват! Я тут ни при чем! Это все Акрор! А я не хотел! Все равно и меня и тебя убьют. Я ни при чем!
- Тебя-то за что посадили? - спросил Н.
- Не знаю. Ни за что. Это ошибка. Я ни в чем не виновен. Был бы жив полковник, он бы разобрался. А теперь меня убьют!
- За что?
- Ни за что. Всех убивают. - Внезапно Филипп повысил голос. - И пусть не думают, что я их секреты буду хранить! Мне все равно! Все расскажу! Будут знать!
- Да вы что, с ума сошли?! - вдруг раздался голос с соседних нар, где лежал адепт теории социальных болезней. - Если вам себя не жаль, то хоть других пожалейте!
- Заткнись, старый козел! - раздраженно проворчал Н. С ним творилось что-то странное - он впервые поднял голос на сокамерника и впервые за долгое время обратился к нему лично. Как его зовут, Н. так и не узнал почему-то арестанты почти никогда не представлялись друг другу, возможно, считая, что назвав свое имя, нарушат тайну следствия, которую обязались хранить. Этот тип всегда старался первым подобраться к котелку с баландой, не стесняясь толкаться и раздавать оплеухи, а потом без всякого смущения обсуждать с теми, с кем только что едва не дрался, подробности жизни Благодетеля Нации и подобные предметы. - У самого все почки отбиты, а ещё чего-то боится!
Тот был так поражен неожиданной отповедью, что даже не нашелся, что ответить. Тогда Филипп схватил Н. за одежду, пригнул его к себе и зашептал, забыв про свое обещание громогласно поведать все тайны:
- Они все сволочи и предатели, и я отплачу им, чтобы знали, как своих сажать! Слушай, что расскажу, только молчи, а не то тебя расстреляют. Меня и так расстреляют, потому что я знаю это, но ты тоже будешь знать, и пусть не думают, что я буду хранить их тайны, когда меня предали. Никакой Столицы нет. Все это вранье. Нет за горами ничего. И врагов нет, и Прогрессивного Строя никакого не построено, и не возвращается из Столицы никто, потому что неоткуда возвращаться. А если говорят, что такой-то уехал в Столицу, так это значит, что его отправили в секретный лагерь в горах - уран копать, а оттуда живым ещё никто не возвращался. Но никто об этом не знает, потому что тех, кто лагеря охраняет, потом расстреливают, чтобы не болтали лишнего, а я это точно знаю, по должности своей. Вот так-то, и пусть они все лопнут там! - он торжествующе погрозил кулаком двери.
