Н. не знал, сколько времени он провел в камере. День сменялся ночью, одни соседи приходили, другие уходили, через какое-то время оба хозяина камеры тоже исчезли один за другим, чтобы больше никогда не появляться, и остальные вздохнули с облегчением. Н. не слишком понимал, чему они так радуются - ведь от следователей им доставалось не меньше. Впрочем, поскольку самому Н. не приходилось подвергаться унижениям и побоям со стороны Гангрены и его дружка, он не мог в должной мере оценить, что чувствовали сокамерники после исчезновения этих типов. Тем не менее после многих дней, проведенных в тюрьме, у него появилось впечатление, что иные из его товарищей по несчастью совсем не считают свой арест какой-то катастрофой, скорее они рассматривали его как некую командировку, задание Ответственных Товарищей, которое им надлежит выполнять со всем старанием. То, что их били следователи, было нормально, но существование личностей наподобие Гангрены казалось им вопиющим нарушением порядка, и именно поэтому они испытали такое облегчение после его исчезновения - порядок восстановлен, и можно жить дальше.
Но однажды Н. был выведен из своего транса. Это произошло ночью, когда те, кого не вызвали на допрос, уже давно затихли, и обычные разговоры обитателей камеры смолкли. С лязгом распахнулась дверь, и смотритель втолкнул в камеру новичка. В свете тусклой лампочки под потолком Н. разглядел, что на лице арестанта красуется несколько больших синяков, и что со рваного военного мундира, в который он одет, содраны погоны и все прочие знаки различия. Но несмотря на полутьму, туман в голове и обезображенную внешность новоприбывшего, Н. показалось, что они уже когда-то встречались, и он приподнялся на нарах и, прищурившись, вгляделся в лицо новичка. Едва захлопнулась дверь, тот растерянно огляделся, а затем бросился к двери и принялся колотить по ней руками и ногами, крича:
- Выпустите меня! Я не виноват! Не виноват!
На его крики никто не обращал внимания, такие сцены повторялись здесь часто и стали привычными; чуть ли не все, в первый раз попадавшие в камеру, проходили через такую фазу. Тюремный смотритель тоже действовал стандартно. Едва по коридору разнесся грохот, он вернулся и без особых эмоций жестоко избил нарушителя спокойствия. Тот упал на цементный пол, продолжая вопить, что ни в чем не виновен. По голосу Н. его и узнал. Это был тот самый Филипп, помощник полковника Акрора. Н. неожиданно почувствовал, что в его мышцах прибавилось энергии. Он соскочил с нар, присел на корточки рядом с лежащим на полу окровавленным человеком и потряс его, чтобы тот очухался.
