Одновременно с его словами та же самая старая грузинка с испуганным лицом вкатила тележку, на которой стояли тарелки с брынзой, сулугуни, лобио, и темная, даже грязноватая бутылка без всяких этикеток.
- Настоящая хванчкара, - отрекомендовал вино хозяин. - А не та бурда, которую выдают за неё в наших киосках. Наливайте, будьте моими гостями.
Я не стал отказываться, налил себе, Ирине, отломил кусок горячего, только что испеченного лаваша.
- За процветание этого дома! - сказал я, поднимая бокал. - Пусть в нем никогда не иссякает богатство, пусть в нем всегда живет радость, пусть он останется маленьким кусочком солнечной Грузии в далеких сибирских снегах!
- Ай-ай-ай! - заохал грузин. - Чем старый дядя Шалва сможет достойно ответить на такие щедрые пожелания! Мой дом - ваш дом, будьте всегда в нем желанными гостями! Счастья и благополучия вам и вашей семье!
Когда со взаимными любезностями, продолжавшимися ещё два или три бокала, которые приходилось пить до дна (против чего, впрочем, я ничуть не возражал), было покончено, я наконец, перешел к делу.
Шалва Зурабович (после одного из тостов потребовавший, чтобы я называл его просто дядя Шалва) внимательно, целых два раза перечитал мои листки, нацепив на нос очки, потом вернул мне всю пачку и сказал:
- Спасибо, Виталий. Я приму к сведению.
- Можете оставить себе, - предложил я. - У меня есть ещё копия.
- Зачем мне? Это же не официальный документ, нет? Моему слову поверят больше, чем листам бумаги.
- И что вы намерены делать? - спросил я осторожно.
- Ничего, дорогой Виталий! - развел он руками. - Ничего!
- Но... Здесь же недвусмысленно говорится... И потом, то, что я сам сегодня слышал и видел в городе...
- А чего вы от меня ждете? Чтобы я отдал приказ - все бросать, сниматься с насиженных мест? Исход на родину за одну ночь? Вы преувеличиваете мое влияние. Земляки прислушиваются ко мне, когда я говорю дело, но у меня нет над ними абсолютной власти. А чеченцы, армяне, азербайджанцы - для них я вообще не авторитет. А если вы будете советовать нам запереть покрепче двери и лечь спать с ружьем у изголовья - я вам отвечу: все мои разумные земляки делают так каждую ночь. Что делать, жестокая жизнь, жестокая реальность. Кто пренебрегал этим правилом, тех уже нет с нами. И мы будем защищаться. Каждый из нас дорого продаст свою жизнь, даже если нам суждено погибнуть. Но в конце концов, какая смерть почетнее для мужчины - немощным страцем в постели или на поле боя?
