И больше не стал звать.
Она появилась через семь ударов его сердца. Ей всегда нравилось это число – она была немного суеверна. Дэмьен знал это и потому не был удивлен ее появлением.
Она вышла из центральной арки, подошла к шишке, опустила голову, смотрела вниз несколько долгих мгновений, потом подняла ее. Дэмьен с улыбкой наблюдал, как она нерешительно вертит шишку в тонких прозрачных пальцах, точно так же, как он в бору час назад. Он знал, о чем она думает, и она знала, что он знает. Это было справедливо. Не только ей быть всезнающей, в конце-то концов.
– Я все пытаюсь вспомнить, какая тогда была погода,– вдруг произнесла она, и Дэмьен почувствовал, как невольно покрывается приятным ознобом от почти забытого звучания ее мягкого, слабо звенящего голоса.– Все пытаюсь и не могу. Один-единственный раз мы были в лесу, а я забыла.
– Солнце,– уверенно ответил он.– Было солнце. Не очень яркое, но теплое. Была осень... как сейчас.
– Это я помню,– без нетерпения перебила она.– Помню желтые листья... ты осыпал меня желтыми листьями и говорил, что так странно видеть меня на их фоне. Что я смотрелась бы естественнее в зимнем лесу. Но разве я виновата, что в тот раз ты приехал осенью, а не зимой?
Так. Вот и начались упреки.
– Гвиндейл, было солнце,– мягко сказал он.– Я помню совершенно точно. И важно это. А не то, что мы тогда говорили.
Она взметнула на него глаза, и в них впервые промелькнуло негодование.
– Это верно,– сердито подтвердила она.– То, что ты говоришь, никогда не важно. Потому что ты всегда врешь.
– Не всегда,– попытался защититься Дэмьен, осторожно шагнув к ней. Она не отступила и не велела ему оставаться на месте, и его захлестнула волна облегчения. Гвиндейл продолжала задумчиво рассматривать сосновую шишку, и он воспользовался этим, чтобы заключить ее в требовательные объятия. Она опомнилась, когда было уже слишком поздно, и возмущенно отпрянула, но не попыталась высвободиться.
– Ты мерзавец! – обиженно выкрикнула она, изумив его до глубины души таким всплеском эмоций.– Я ведь ждала тебя! Ждала и ждала! Почему тебя так долго не было?!
Дэмьен застыл, мгновенно поняв свою ошибку. Конечно, что еще она должна была подумать, когда он ведет себя, как прежде, поддевая ее и распуская руки на третьей минуте встречи? Он поспешно отпустил ее и шагнул назад, опустив голову и малодушно избегая ее взгляда.
– Я не знал, что для Оракула три года – это долго,– неловко сказал он, чтобы хоть что-то сказать, отчаянно пытаясь найти способ выпутаться из дурацкой ситуации, в которую поставил сам себя так опрометчиво, вернее, так привычно.
