– Женя…
Следом за ним вошел капитан, отомкнул наручники:
– У вас два часа, – и вышел, заперев дверь с той стороны.
Хохол кинулся к ней, схватил, прижал к груди, подняв над полом.
– Котенок мой любимый, ты приехала! – Он лихорадочно целовал ее в глаза, в губы, в шею. – Родная моя… приехала, я даже и не ждал…
– Женя, остановись, – попросила Марина, отбиваясь. – Поставь меня.
– Котенок, ты не представляешь, что я почувствовал, когда тебя увидел, – признался он, усаживаясь вместе с ней на диван. – Я думал, меня к следаку опять, а тут ты… Родная моя, как ты?
– Хреново, Женька, – призналась она, уткнувшись носом ему в грудь. – Мне так плохо, как давно уже не было. Я ведь у бабки твоей живу, мне там легче.
– Ты молодец, там тебя никто не достанет, – поглаживая ее по волосам, проговорил растроганный Хохол. – Да и бабке полегче, все не одна.
– Женя, как ты тут? – спросила Марина, подняв глаза и погладив его по небритой щеке.
– Мне ж не привыкать, котенок. Попытались, конечно, поломать, закрыли в пресс-хату, но я там одному лицо в кашу замесил, другому руку сломал, а третьего не успел – вертухаи прибежали, отбили.
– Бандюга ты, – грустно усмехнулась Коваль, понимая, что и ему потом очень здорово подкинули охранники. И точно – задрав его майку, увидела темно-фиолетовые кровоподтеки на теле, осторожно прикоснулась к ним губами. – Больно?
– Уже нет, котенок. Иди сюда, я тебя поцелую хотя бы, соскучился ведь. – Он притянул ее к себе, завладев губами. Марина села к нему лицом, обняла, прижав его голову к груди.
– Женька, я только сейчас поняла, каково мне без тебя… я вытащу тебя отсюда, мне Бес обещал помочь. Мы с тобой уедем куда-нибудь на море, будем валять дурака… – прошептала она, глядя ему в глаза. – Ты мне веришь?
– Конечно, родная моя, – тоже шепотом ответил он, целуя ее. – Я знаю, что ты меня не бросишь, ты ведь никогда не бросаешь того, кто тебе хоть немного дорог… Котенок, скажи – ты делаешь это потому, что тебе без меня плохо?
– Мне без тебя никак, – прижавшись к нему еще сильнее, проговорила Коваль. – Я все время вспоминаю твои руки, твои губы…
– Раздевайся! – велел он негромко, и Марина, не задумываясь, сбросила с себя джинсы и майку, оставшись в черных стрингах с цепочками.
То, что произошло дальше, больше напоминало плохой немецкий порнофильм – Хохол за считаные минуты отделал ее так, словно это был последний секс в его жизни…
– Господи… – простонала Коваль, падая на продавленный диван прямо поверх своей одежды. – Я только в СИЗО еще этого не делала! Что ты натворил, а?
